Увертюра ветра (СИ)

   - Я делаю то, - вкрадчиво и обманчиво-мягко, почти сладко, но с пробивающимися опасными нотками, начал Эрелайн. И резко, хлестко продолжил: - Что должен был делать с самого начала! Величайшей глупостью было позволить вам отвечать за охрану, и больше я такой ошибки не допущу! Ваша небрежность стоило нам с леди Ириенн слишком дорого. По Вашему недосмотру жрица провела для нас ритуал единения. Вы позволили отверженному пройти на церемонию. Хотите теперь, чтобы виновник - или виновники - случившегося ушли? Я этого не позволю.

   - "Виновник"?!- изменившись в лице, глухим голосом, в котором клокотала ярость, повторила Айори. И, сощурив полыхнувшие расплавленным золотом глаза, прошипела: - А, может быть, это вы все подстроили?!

   - Я? - на мгновение опешив от абсурдности заявления и как будто успокоившись, переспросил Эрелайн. И раздраженно закончил: - Зачем мне это?! Да и как бы я сделал это от вашего имени?!

   "Есть зачем, - вдруг осекся он. - Теперь того, что Ириенн проболтается, можно не опасаться. Иначе умрет вместе со мной".

   - Думаю, вы бы нашли, как! - выплюнула Айори. - А зачем - всегда можно придумать. Например, очернить нас. Или чтобы быть уверенным в том, что от вьер Лиин вам ничего не угрожает.

   - "Не угрожает от вьер Лиин"? - с откровенной издевкой спросил Эрелайн, едва сдерживаясь от того, чтобы не расхохотаться. И продолжил уже по-другому, резко и жестко, - интересно: чем же это вы мне можете угрожать? Войска в моих руках и верны мне. Власть, если захочу, тоже станет моей. Чего я должен бояться? Ваших детских интриг, леди? Право, смешно!

   - Прекратите!

   Эрелайн замер, точно ослышался. И резко обернулся к Правителю, не веря, что он наконец осмелился вмешаться.

   - Прошу вас! - продолжил лорд Этвор, неожиданно твердо, но неизменно доброжелательно. - Я понимаю, что случившееся всех выбило из колеи, но нельзя ударяться в свары! Лорд Эрелайн, прошу прощения за мою жену. Я говорил вам прежде и повторю вновь: женщину, которая беспокоится о своем доме, невозможно удержать и заставить молчать. Вас и ваше состояние я тоже могу понять. Вы меня приятно поразили, проявив беспокойство о жизни моей дочери. Думаю, леди Правительница тоже оценит это и извинится перед вами, как только оправится от случившегося. Очень жаль, что подозрения пали на наш дом. Я обещаю вам любое содействие в расследовании этого... инцидента. Что касается вьер Шайес, я не думаю, что ваши гвардейцы могли его пропустить, а никто из гостей - не узнать. Особенно когда поднялся переполох. Быть может, вы обознались? Если не ошибаюсь, вы видели его чрезвычайно давно... и ненависть...

   - Кэррой, - медленно, обманчиво спокойно начал Эрелайн, тщательно расставляя акценты, - был другом нашей семьи. И в первое время после трагедии - одним из моих ближайших советников. Можете поверить, я виделся с ним часто. Очень часто. А после случившегося его образ врезался в память до последней черты.

   - Но его здесь нет, лорд, - жестко повторил Этвор.

   Айн глубоко вдохнул, в тщетной попытке сдержать рвущийся наружу гнев.

   Успокоиться, главное - успокоиться. И так слишком много эмоций, и так уже дважды почти перешел грань, сорвался: первый, когда понял, что за ритуал провела жрица, и второй - когда увидел Кэрроя...

   Нет, о нем нельзя думать, иначе снова забвение, забвение и ярость. И ненависть - удушающая, сводящая с ума, ведущая к тьме.

   Нельзя. Он ведь этого и добивается: чтобы Айн сорвался, как тогда, в детстве. Поэтому - о чем угодно, только не о нем. Хоть задачи решать, простейшие. Сложение, умножение, вычитание...

   Или считать, до сотни. Хотя бы до сотни.

   Раз. Два. Пять... Семь... Десять...

   Вздох застрял в горле, сбив со счета, когда волнующееся море теней вдруг задрожало - и сгустилось, уплотняясь; обретая реальность.

   И когда шепот, волнующе-сладкий, ожег шею жарким дыханием:

   "Он все еще здесь. И ты знаешь об этом".

   Ярость, еще какое-то мгновение назад владевшая им без остатка, отступилась, уступив его измученную душу отчаянью. Силы враз оставили Эрелайна, и он едва не пошатнулся. Хотелось смеяться - взахлеб, запрокинув голову, до слез; выкрикивая, раз за разом, до сорванного горла: "Тебя нет!".

   Но она была. Сотканная из мглистых теней и дыхания ночи, чернокосая, долгожданная и ненавидимая до боли; реальнее любого из цветистых наваждений с маской гостя в руках. Невидимая для глаз, но ощутимая кожей и оголенными, истерзанными нервами.

   Закрыть глаза - и выдохнуть, не размыкая губ; только для нее:

   "Знаю".

   Свет торопливо зажженных свечей, рассыпающихся по зале искристыми радужными отблесками, дробящийся в зеркалах, отступает. И он может почти что увидеть ее: невыразимо прекрасную, бесконечно жестокую, одержимую... Ее, обретающую черты только в безлунные ночи.

   ...Тьма прильнула к нему, как кошка - ласково, жеманно. Обвила шею, коснулась коготками груди и прошептала:

   "Мы можем убить его, прямо сейчас. Он не успеет уйти. Только выпусти меня..."

   Если бы Айн мог, он бы рассмеялся, хрипло и зло.