Увертюра

— Что за девушки в парке? — равнодушно спросил Гарик, когда она, положив трубку на рычаги, переставила телефон на его законное место. Трубка была влажная. И Регинина спина — тоже. Надо дойти до санузла, обтереться салфеткой. Она вспотела от короткого разговора так, словно за окном палило июльское солнце, а не серый питерский сентябрь.

Пожала плечами, махнула рукой неопределенно:

— Да так.

— Да ладно тебе! Я ж не собираюсь у тебя из горла кусок выдирать. Неужели Красильщик звонил?

— С чего ты взял?

— Да ладно! — с той же усмешкой повторил Гарик. — В зеркало на себя погляди. Лицо, как будто тебе врата небесного града показали. Что еще могло быть? Или это псих какой-нибудь?

— Н-не знаю.

— В полицию пойдешь? — деловито осведомился Гарик.

— Ты что, с ума сошел?

— А ты? Даже если просто псих, это может быть опасно. А если и впрямь Красильщик надумал исповедаться? Или не исповедаться, — он выделил «не».

Надо было срочно сменить тему!

— Слушай, а правда, сейчас есть специальные программы, чтобы… ну… ты ей текст печатаешь, а она человеческим голосом его говорит. Я слышала…

— Да они сто лет как есть! — Гарик подвигал мышкой, быстро набрал что-то на клавиатуре, щелкнул… — Пожалуйста!

— О девушках в парке, — раздельно, почти по слогам, произнес высокий, нарочито механический голос. Так мог бы говорить мультипликационный робот.

Гарик усмехнулся:

— Или так.

Теперь ту же фразу произнес глубокий бархатный баритон.

— Или так.

— О девушках в парке, — прошелестел бесполый, почти такой же, как в телефоне, голос.

Регина вздрогнула:

— Это ты, что ли, развлекаешься?

— В смысле?

— Да ничего не в смысле, я так, — подхватив рюкзачок, она выскочила из «берлина» и побежала в сторону туалета. Водолазка липла к спине. Может, и впрямь надо в полицию позвонить? Или в Следственный комитет? Этой, как ее, Вершиной, которая ведет «дело Красильщика»? Да нет, нафиг, нафиг, нафиг! Если телефонный звонок ничего не значит, она, Регина, будет выглядеть легковерной дурочкой. А если все на самом деле, еще хуже! Все под себя загребут, а она так и останется у пустого корыта. Разве можно вот так взять и профукать свой шанс?!

Потому что… потому что… пусть это и в самом деле будет — шанс!

Вот обидно будет, если это и впрямь Гарик развлекался. Интересно, а с компьютера можно позвонить внутрь редакции? А, собственно, почему нет? И «разговаривать» с клавиатуры. Вот явится она на назначенную встречу — а Гарик встанет за углом и будет хихикать: обманули дурака на четыре кулака!

Облизнув губы, Гарик послушал, как Регинины каблучки цокают, удаляясь, по коридору. Хороши ножки и девчонки! И она об этом знает! Большинство редакционных девиц из джинсов и кроссовок не вылезают, а Регинка — умничка, юбочки, туфельки, пуговку на блузке расстегнуть не забывает. Не великого ума, но подумаешь! Матерьяльчик про Красильщика ведь от и до из пальца высосала, а выглядит солидно. Умеет пустышку как нечто показать. И хорошенькая, опять же… И волосы… Не то что эти дурацкие стрижки…

У нее, правда, жених имеется. Ждет ее иногда у подъезда, Гарик видел. Здоровенный такой — не то бодибилдингом занимается, не то служил в каких-то спецвойсках. Руслан, что ли? Но подумаешь — жених! У того — мускулы, а у Гарика — мозги. Кто в итоге выиграет?

* * *

— Вершина, принимай свидетеля! — Киреев втолкнул в кабинет полноватого дядечку в потертых джинсах и коричневой кожаной куртке, под которой виднелась белая футболка. Впрочем, Арина тут же усомнилась в первом впечатлении: полноватый ли? Лицо «свидетеля» покрывал здоровый загар — не курортный, а скорее как у тех, кто работает на свежем воздухе — так что «полнота» вполне могла на поверку оказаться мышцами. И даже скорее всего. Строительный рабочий? Ой, нет. Футболка, хоть и простая, но очень неплохого качества, джинсы и куртка тоже не из дешевых.

— Да какой я свидетель, я ж не знаю ничего, — недовольно бормотал дядечка.

— Вот и поговорим про это «ничего», — опер подтолкнул его к «свидетельскому» стулу. — Прошу любить и жаловать, Арина Марковна, перед вами Мироненко Илья Сергеевич, основатель и владелец новгородской компании «Мирон энд Ко», — опер положил перед Ариной визитку, на которой над фамилией Мироненко (генеральный директор, кто бы сомневался) значилось: «Мирон & Cо».

— Да мы в Новгороде-то только юридически, производство основное в Чудове, то есть рядом там, — смущенно сообщил Илья Сергеевич.

— Ваша компания скамейки для питерских парков делала? — догадалась Арина.

— Ну делали, — признал дядечка. — Так это ж когда было! Чего не так с нашими скамейками?

Арина отметила, что вопрос про скамейки ему не слишком понравился. Вряд ли что-то «не так» с самими скамейками (не сгущенка, которую пальмовым маслом разбавляют, тут-то все на виду), а вот ради получения вкусного заказа от питерской мэрии господину Мироненко («Мирон энд Ко», помилуйте!) пришлось, надо полагать, кого-то подмазать. Ай, ладно! Не в скамейках же, ей-богу, дело! Или… в скамейках?

— Да вы присаживайтесь, Илья Сергеевич.

— Чего рассиживаться, у меня тут дела.