Увертюра

— Повезло нам, Вершина. Я господина Мироненко в Питере захватил, а то пришлось бы…

— Захватил он! Уймись, Киреев, не пугай свидетеля. Илья Сергеевич, дела не дела, а… Хотя… сперва посмотрите, это ваши скамейки? — она положила перед посетителем планшет, куда успела уже вытащить несколько фотографий — без трупов, разумеется.

— Мои, — согласился тот. — Чего с ними?

— С ними ничего, но поговорить нам придется.

После заполнения стандартных позиций — фамилия-имя-отчество, когда родился, где прописан и прочий официоз — Арина спросила почти задушевно:

— Илья Сергеевич, у вас враги есть?

— Враги?

— Ну, может, вы машину чью-нибудь разбили…

— Да я двадцать лет вожу без единого прокола! — возмутился он.

— Отлично. Значит, в ДТП не попадали, тем более с жертвами. Тогда, может, поругались с кем-то? Или уволили кого-то? Или заказ выгодный из-под носа увели?

— Так… в бизнесе всякое бывает… увольнять вроде никого не увольнял — так чтоб со скандалом. Я ведь не кого попало беру, а чтоб дело знали. Заказ… это вы про скамейки опять?

— Не обязательно.

— Нет. Опят же всякое бывало, но так чтоб вот прямо враги… Вы к чему клоните-то?

— Можете вот это как-то прокомментировать? — она выложила перед Мироненко три фототаблицы с трех мест преступления.

— Они что, мертвые? — выдохнул тот после короткой паузы. Арина кивнула — мол, да, мертвые. — Ох ты ж, господи! Да как же это? — взрослый солидный дядечка запричитал как нервная клуша. — Да что же это делается? На моих скамейках!

Судорожно сглотнув, он неуверенно протянул руку, потрогал фотографии — осторожно, медленно, сперва одну, потом другую, третью. Словно погладил. Помотал головой. Нахмурился. Лицо из растерянного стало жестким, и Арина как-то вдруг вспомнила, что перед ней — не какой-нибудь там истеричный подросток, а владелец хоть и не слишком крупного, но, видимо, вполне успешного бизнеса. Значит, характер у мужика имеется.

Кроме характера, у Ильи Сергеевича имелись еще и мозги:

— Значит, вы думаете, что таким образом кто-то мне хотел насолить?

— А вы думаете, такое невозможно?

— Такое — вряд ли.

— Потому что все ваши знакомые все сплошь приличные люди, которые на убийство не способны?

— Да ну, бросьте! Все на убийство способны, и откуда я знаю, чего там у кого за душой. Но вот это вот, — он страдальчески поморщился. — Если предположить, что это такой изощренный способ насолить лично мне — ну так это не способ, а какая-то глупость несусветная. Вот когда дон Корлеоне голову любимого жеребца тебе в спальню подбрасывает — это да, это бьет по нервам. И по кошельку, кстати. А об этих убийствах я же мог и не узнать вовсе.

— Кстати, не откажите в любезности, попытайтесь вспомнить, где были и что делали вот в эти дни, — Арина положила перед Ильей Сергеевичем листок, на котором значилось шесть дат: дни, когда жертвы были похищены, и дни, когда в парках появлялась очередная «скульптура».

Это было, конечно, поперек всех следственных правил. Но, черт побери, здравый смысл-то никто не отменял! После того, как Илья Сергеевич гладил свои ненаглядные скамеечки на следственных фототаблицах, можно было прозакладывать собственную душу против ломаного гроша за то, что он не имеет к убийствам никакого отношения. Либо он — величайший актер всех времен и народов. И даже если так — Чикатило вон тоже был милым и приятным человеком — все даты всех похищений и всех манипуляций с трупами ему известны куда лучше, чем самой Арине. Так что пусть уж так, по списку.

— Вот по этим, — Мироненко ткнул в первые две даты, — точно не скажу, надо документацию поднимать. Так-то помню, что производством занимался… Я ведь до сих пор в цеха не только для проверки захожу! — гордо сообщил он. — Но вот что именно… нет, не помню. Но уточнить можно. Вот тут меня не было, мы с Надюхой и пацанами в этот, как его, Пхукет летали. Слоны там, мартышки и все такое. Старшему пришлось заявление в школу писать, но он толковый, так что без проблем. На доске стоять научился с первого раза!

Пока семейство Мироненко каталось на слонах и досках, в Питере похитили Доменику Смирнову и подбросили в парк ее вычерненное тело. Домой, в Новгород, семья вернулась на следующий день после похищения Ольги-Ляли Тимохиной.

— А вот с этим извините. На рыбалке был. Один то есть.

Но это, ясно дело, не имело уже никакого значения. Пхукет — не карельская деревня, поездка туда проверяется моментально.

— Оставьте, это уже неважно. Так что там вы говорили насчет того, что это все глупо?

— Единственный способ подпортить мне жизнь — как-то меня к этим убийствам пристегнуть, так? И убивать, когда я на другой стороне земного шара, это как-то не вяжется.

— Ладно, лично вам эти убийства не навредили, а как в смысле бизнеса? Репутация не страдает?