Увиденное и услышанное [litres]

Эти первые недели Мэри редко видит мужа. Как и большинству женщин городка, ей не спится при мысли, что где-то здесь бродит псих с топором. В первое же утро в скобяной лавке заканчиваются замки. Люди на улицах словно преисполнены подозрений, боятся. Что их следующими зарубят во сне. Мысль о том, что это может случиться в Чозене, – она делает обычные вещи странными. Смотришь на машины и лица и думаешь: может, это он? Или вот он?

Все говорят о женщине по фамилии Клэр, она теперь вроде местной святой. В баре стоит непрекращающийся гам. Многие думают, что это ее муж. Они нехорошо смотрят на Мэри в магазине Хака и подходят к ней на улице. «Почему Трэвис еще не арестовал его? – спрашивает одна женщина. – Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – это он».

«Закон – это вам не журнал со сплетнями», – огрызается Мэри.

Они с Трэвисом-младшим смотрят на него по телевизору, в лицо ему тычут микрофоны. Он красивый человек, думает она, даже сейчас, когда вымотан этой историей. «Мы собираем досье пары, – объясняет он репортерам. Надеюсь, выяснится что-то полезное».

– Как же это бесит, – говорит он ей вечером, видя себя в позднем выпуске новостей. – Самое, блин, большое разочарование – что семейство не явилось к моим дверям, требуя ответа. Если бы это случилось с тобой или с кем-то из детей, я бы глаз не сомкнул, пока не выяснил бы хоть что-то. Черт, я бы всю землю перерыл, но нашел бы убийцу.

Она берет его за руку.

– Я бы сделала для тебя то же самое, милый.

– Даже с ее стороны. Где ее родители? – Он удивленно качает головой. – Я просто не понимаю.

– Может, есть причина, почему они не спрашивают, Трэвис.

– О чем это ты?

– Родители – они знают своих детей. Как мы знаем своих.

– Я тебя не понимаю, Мэри.

– Возможно, они не спрашивают, потому что у них нет вопросов. Может, они просто уже знают.

Трэвис задумывается.

– Понимаю, на что ты намекаешь, Мэри, и с его стороны это имеет смысл, но не с ее. Если ее родители думают, что это сделал Джордж, почему они не пытаются выдвигать против него обвинения?

– Люди странные, Трэвис, ты сам знаешь. Во-первых, у них нет доказательств, чтобы заявлять такое. Ты сам сказал, что с уликами негусто. И потом, если бы они настаивали на обвинении, это явно разрушило бы их отношения с ним и его семьей. Может, они считают, что в таком случае больше не увидят внучку.

Каждый день выходят очередные новости и продаются газеты. Трэвис приходит поздно и выглядит при этом совершенно вымотанным. Она сидит с ним, пока он ест, выпивает немного бурбона, смотрит, как он перебирает бумаги в папке – аккуратно, будто это хирург перевязывает рану. Даже по выходным, когда Трэвис-младший играет на кларнете или стучит мячом на улице, он продолжает копать, надеясь хоть что-то прояснить. Где-то там, на этих коричневых листах, ответ, который ему нужен.

Они исключают версию ограбления. Во-первых, в городке уже лет десять никого не грабили, разве что школьники воровали алкоголь. Бумажник Кэтрин лежал на самом видном месте, и ни единого цента не пропало. А если это ограбление, зачем топор? Зачем специально идти в сарай? Возьми что хочешь и иди – хозяйка спит наверху. Зачем убивать спящую женщину? И даже если она проснулась – зачем? Напугай ее, если хочешь, можешь даже вырубить, а потом делай, зачем пришел, и уходи. Даже у воров есть какие-то понятия и здравый смысл. Допустим, тебя поймали на ограблении, отсидишь срок – и свободен. Но убийство? Это уже пожизненное.

Увы, отчет судмедэксперта не добавляет ничего нового, лишь подтверждает уже известное: ее убили единственным ударом, на топоре и в доме не нашлось сколько-нибудь информативных отпечатков, никаких волос и перхоти на его стороне кровати, в трубах – ни следа крови и химикатов. Криминалисты определили время смерти – между половиной третьего и половиной десятого утра, то есть действительно какой-то псих мог явиться, когда Клэра уже не было дома.

– Довольно большой промежуток, – говорит Трэвис. – Думаю, возможно, если поверить его рассказу.

Но Мэри будто ощетинивается, когда слышит это.

– Ты знаешь не хуже меня, Трэвис, что мать маленького ребенка не спит с раннего утра. К половине десятого она была давно мертва, точно тебе говорю. Готова поспорить, она погибла задолго до того, как ее дочка проснулась. Он сделал это ночью. Ну хорошо, может, случайно, но ведь сделал же. А потом прибрался в доме и ушел на работу.

Трэвис одобрительно кивает. Она говорит то, что ему уже известно, – просто озвучивает вслух.

* * *

Он заставляет ее пойти вместе с собой на похороны.

– Вы с Кэтрин дружили, – говорит он. – Так будет правильно. Но Мэри слишком хорошо знает мужа.

– У тебя нет костюма, – говорит она. – А в форме идти нельзя.

– Нашла бы ты мне что-нибудь.

Она едет в магазин «Мейси» в торговом центре и покупает ему костюм на распродаже, на следующее утро он его меряет.

– Вроде подошло, – говорит она, по-матерински разглаживая плечи и одергивая пиджак. – Хорошо выглядишь.