Увиденное и услышанное [litres]

– Беспокоиться не о чем, – сказал он. – Они среди нас. – Он пожал плечами, будто говорил о мышах или москитах. – Люди не хотят верить, но мы же с вами знаем, правда? – Он улыбнулся ей и коснулся ее щеки. Это был такой нежный жест, что она едва не расплакалась. – Думаю, мы – особенные, верно, дорогая?

– Не знаю, – сказала она. Никто прежде не называл ее особенной.

– Ну же, не расстраивайтесь. Не надо портить такой замечательный вечер. – Он притянул ее к себе и обнял. – Она не причинит вам зла. У нее есть свои причины находиться здесь. И потом, она благодарна.

Она вцепилась в него, как ребенок.

– Благодарна?

– Вы добры к ее сыновьям.

Слезы текли по ее щекам, и она смахнула их.

– Простите. Не знаю, отчего я плачу.

– Все хорошо. Вам не нужно объяснять. Некоторые из нас просто… знают. Это дар и проклятье, с которым некоторым из нас приходится жить. – Он улыбнулся, внимательно пригляделся к ней и спросил: – Как у вас с Джорджем? Хорошо?

– Разумеется, – смутилась она. – С чего бы вдруг иначе?

– Знаю, переехать в такое место – нелегко. Вы ведь не одиноки?

Она помотала головой – она не собиралась все рассказывать начальнику Джорджа.

– Ваш муж – у него другой подход ко всему, это ясно.

Она кивнула и улыбнулась, но нашла замечание тревожным. Она не знала, как Джордж ведет себя во внешнем мире. Иногда она замечала за ним бестактность. Как-то на выходе из торгового центра он вломился в стеклянную дверь, не придержав ее для шедшей сзади него женщины, дверь была тяжелая, больно ударила женщину, и та обозвала Джорджа засранцем, а Кэтрин притворилась, что не знает его. Она понимала, что это мелочь, но мелочь весьма красноречивая.

Снизу донесся взрыв смеха – после какой-то глупой шутки, надо полагать. ДеБирс взял ее за руку.

– Пойдемте к ним, ладно?

За мытьем посуды она обдумывала вечер. Даже без жаркого еда была хороша, салат и вино всем понравились. Люди были интересные, особенно ей понравился Флойд – теплый, доброжелательный. Не раз он смотрел на нее через стол с таким отеческим пониманием, которого она никогда не видела в глазах собственного отца.

Вода просто текла с минуту. Она поставила посуду в сушилку, потом помыла большую белую раковину. Протерла блеклые поверхности, усыпанные окурками. Ей было грустно при мысли о том, какими беззаботными могут быть люди. Пол нужно подмести, но было уже поздно, и ей хотелось спать. Потом, решила она, сняла передник и повесила его на крючок. Когда она обернулась, в дверях стоял Джордж и смотрел на нее. Она не знала, давно ли он там был. Он мрачно посмотрел на нее.

– Джордж.

– Иди сюда.

– Что случилось?

– Ближе.

Она стояла и ждала. Думала, что он наверняка пьян.

Он отвел ее волосы в сторону, наклонил ее голову, рассматривая. Положил ей руки на плечи.

– Ты сегодня постаралась.

– Было весело.

– Ты нравишься Флойду.

– Он славный человек.

– Ты там пробыла довольно долго.

– Показывала ему дом.

– Что он сказал?

– Что ему нравится. Красиво.

– Про меня – что сказал?

– Ничего не говорил, Джордж. С чего бы?

Наконец он ответил.

– Ни с чего.

Он стоял и смотрел на нее. Его руки давили ей на плечи. Она осознала, что сердце ее бьется очень быстро. Подумала, что он что-то замышляет, что может ударить ее.

Она осторожно убрала его руки, отошла, открыла буфет, достала стакан и наполнила водой из-под крана, просто чтобы хоть чем-то себя занять.

– Спокойной ночи, Джордж, – сказала она, не оборачиваясь.

– Ты не идешь?

– Хочу прибраться. Тут что-то липкое на полу.

– Это не может подождать?

– Я же знаю, ты не любишь, когда пол грязный. – Он посмотрел на пол, потом снова на нее. – Иди уже.

Он еще подождал.

– Я иду, – сказал он наконец. И ушел.

Она нашла сигареты, выключила свет, вышла на крыльцо и закурила на холоде. Стекла дрожали на ветру, у ног кружились сухие листья. Она всматривалась в черные поля. «Там может случиться что угодно, – подумала она. – И никто не узнает».

Она вошла внутрь и закрыла дверь. Было слышно, как наверху скрипит пол, по трубам течет вода. Пружины кровати. Потом тишина.

Стакан водки помог ей расслабиться. Она сама себе лучший друг – так говорила мать, когда она была маленькой. «В беде помни – ты свой собственный лучший друг».

После того вечера у Соколовых, когда он ударил ее по дороге домой и порвал ей платье, она не спала всю ночь, думая, что же делать. Когда наутро она увидела лиловый синяк вокруг глаза, ответ пришел сам собой. Каким-то образом она пережила день. Он пришел домой, принес цветы и смотрел, как она наливает воду в вазу дрожащими руками. Гвоздики – она их не любила.

Она подождала, когда он нальет выпить, – сама выпила уже два бокала. Потом сказала:

– Я ухожу от тебя.

Не говоря ни слова, он встал со стула и ушел наверх. Она слышала, как он роется в шкафу, открывает ящики. Он вернулся с ее чемоданом.

– Что это?

– Ты уходишь. Ты же это сказала, так?

Она просто посмотрела на него.

– Конечно, тебе понадобится чемодан.

Фрэнни захныкала. Она потянулась к Кэтрин, едва не плача.

– Куда ты, мамочка?

– Мама уезжает, – сухо сказал Джордж. – Она уходит от нас, Фрэнни.

Ребенок заплакал.