Читаем Увидеть весь мир в крупице песка… полностью

Пошёл на пятую. Налегая на рассол, хотя и был сыт, я стал рассуждать «шопотом», и не только рассуждать, но и беседовать с воображаемым собеседником, однако зная, что собеседника нет и что сам я достаточно пьян. «Чем пьянь хороша,– подумал я,– это тем, что после неё легко отстранить старую и перейти на новую идею». Для холерика (т.е. меня) по крайней мере.

Хорошо работают дыхательные органы, появилась потребность сделать двигательные упражнения. С удовольствием поработал ногами лёжа на спине.

Потом я лежал и улыбался, вспоминая о любви. Это после пятой рюмки.

…У некоторых народов всё просто,– думалось мне,– вот многожёнство… Откуда оно и почему? Мужчины имеют старшую жену, потом младшую… и так далее. Наверное, это возростная потребность в обновлении мужских ощущений. И если это не запрещено законом, то ни к чему и скрытые измены. Вероятно, у древних людей это совершалось «на миру», открыто. И тайные акты были ни к чему…

…В голове туман. Но несёт на шестую рюмку. После которой я обычно засыпаю. Однако сейчас ещё раннее время. На улице светло и спать как будто бы нелепо. И я воздерживаюсь от шестой рюмки. Хотя ни кого из друзей видеть не хочу по-прежнему.

Обратил внимание, что почерк мой заметно изменился – стал размашистый,– но продолжаю письменно фиксировать свои наблюдения.

…Опять началось отрезвление, видимо, вызванное выходом «паров» первых рюмок, хотя с момента начала употребления прошло чуть более двух часов.

Поставил чаёк на плиту. Налил и выпил шестую. После шестой – приятное жжение в груди. Рассуждение вслух, с удовольствием провожу время у телевизора. Целеустремлённый почерк. Дерзновение. Самосознание. Смелость суждений на чистоту.

Начала появляться жестокость. Мысленное отмщение. Торжество своего духа (что-то доказать с целью утверждения себя). И… неожиданно резкая склонность к доброте, хорошему расположению к человеку. Пью седьмую рюмку.

Наутро читаю заключительную фразу, которая несколько удивила меня:

«Только в труде могут люди друг друга узнать и понять по-настоящему».


Мангышлак

18. 10. 1975 г.

Ценю одиночество. Как хорошо, что представилась возможность побыть одному.

г. Шевченко. Юрий Наумович Раев предоставил мне свою квартиру. И я один. Как только, я услышу шорох за дверью – вздрагиваю. Так не хочется вторжения другого мира. Бродил по городу. Был у моря. Оно неспокойно. Чайки у самого берега ловят червей с набегавших волн. У южного берега завтракали верблюды колючей травой…


НИМБ

ОДИНОЧЕСТВА


Порой неодолимо

Хочется

От всех забот

И всех сует

Уйти в глухое

Одиночество –

Спасенья нет.

И то, что кажется

Бессмыслицей,

О чём ты судишь

Впопыхах.

Вдруг неожиданно

Осмыслится

В твоих раздумьях

И стихах.

Не от того ли

В сонме почестей

И многолюдия

Пиров

Нас тянет жадно

В одиночество

Своих миров.

И кажется,

Вот так же гений,

Уединившись,

И не раз,

Подвергся силе

Озаренья -

Прозрил и нас.

…И в собственном

Моём пророчестве –

Пусть не далёк

Тот горизонт –

Мне помогает

Одиночество,

Как в ливень зонт.


…Вспомнил своё первое знакомство с Мангышлаком. В конце 60-х годов я в составе группы гидрогеологов был направлен в Мангышлакскую гидрогеологическую экспедицию на помощь для составления отчета по месторождению подземных вод песчаного массива «Сам». Возглавлял группу опытный специалист Э. К. Ким, ранее работавший на Мангышлаке. Перед самым отъездом в Алма-Ату мой давний друг, в тот момент работавший здесь, Володя Пак посадил меня в грузовик и повёз в маршрут, намереваясь по пути показать мне интересные места.

С нами была студентка из Киева синеглазая Люда. Действительно, тогда Мангистау покорил меня неземными пейзажами:


МАНГИСТАУ И ТЫ


До чего пейзаж был редкостный -

Останцы шли чередой,

Сотворённые, как крепости,

Ветром, солнцем и водой.

Растянулись вдаль конкреции -

Чудотворные шары,

Словно выражены фресками

Марсианские миры.

На гигантские те «ядрышки»

Я таращился в тот раз.

Ты сияла со мной рядышком

Бирюзовым цветом глаз.

Лучезарность предзакатная,

Алым холодом скользнув,

Осветила тебя статную -

Я к губам твоим прильнул.

Породила чувства странные -

В них и робость и мечта -

Та безмолвно – многогранная

Неземная красота.

Буду помнить неустанно

Тот волшебный регион,

Где тобой и Мангистау

Я сражён был и пленён.


…Пришла идея – отобрать пробы воды из Каспия, потом разбавить их при повышенной температуре с рассолами из Жетыбайских нефтяных скважин. Потом сравнить анализы и сделать выводы. Воду разбавлять 1:1 и 1:2.

…Вчера был в редакции газеты «Огни Мангышлака». Сдал три стихотворения из любовной лирики – обещали опубликовать.

* * *


…Вообще же в «Огнях Мангышлака» в течение 1975 года были напечатаны мои: поэма «Живи, товарищ!»– о разбившемся самолёте во время войны и оставшемся в живых единственном человеке – десантнике Петре Гайдучике; статья «Золотая долина» о работнике Мангышлакской экспедиции Жамбыре Битимове и стихотворение, посвящённое буровому мастеру экспедиции К.М.Калабугину.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Р' ваших руках, уважаемый читатель, — вторая часть книги В«100 рассказов о стыковке и о РґСЂСѓРіРёС… приключениях в космосе и на Земле». Первая часть этой книги, охватившая период РѕС' зарождения отечественной космонавтики до 1974 года, увидела свет в 2003 году. Автор выполнил СЃРІРѕРµ обещание и довел повествование почти до наших дней, осветив во второй части, которую ему не удалось увидеть изданной, два крупных периода в развитии нашей космонавтики: с 1975 по 1992 год и с 1992 года до начала XXI века. Как непосредственный участник всех наиболее важных событий в области космонавтики, он делится СЃРІРѕРёРјРё впечатлениями и размышлениями о развитии науки и техники в нашей стране, освоении космоса, о людях, делавших историю, о непростых жизненных перипетиях, выпавших на долю автора и его коллег. Владимир Сергеевич Сыромятников (1933—2006) — член–корреспондент Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ академии наук, профессор, доктор технических наук, заслуженный деятель науки Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ Федерации, лауреат Ленинской премии, академик Академии космонавтики, академик Международной академии астронавтики, действительный член Американского института астронавтики и аэронавтики. Р

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Книга рассказывает о жизни и деятельности ее автора в космонавтике, о многих событиях, с которыми он, его товарищи и коллеги оказались связанными.В. С. Сыромятников — известный в мире конструктор механизмов и инженерных систем для космических аппаратов. Начал работать в КБ С. П. Королева, основоположника практической космонавтики, за полтора года до запуска первого спутника. Принимал активное участие во многих отечественных и международных проектах. Личный опыт и взаимодействие с главными героями описываемых событий, а также профессиональное знакомство с опубликованными и неопубликованными материалами дали ему возможность на документальной основе и в то же время нестандартно и эмоционально рассказать о развитии отечественной космонавтики и американской астронавтики с первых практических шагов до последнего времени.Часть 1 охватывает два первых десятилетия освоения космоса, от середины 50–х до 1975 года.Книга иллюстрирована фотографиями из коллекции автора и других частных коллекций.Для широких кругов читателей.

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары