Увлекательный мир парусов

В первом часу ночи 27 июня 1898 года после трех лет, двух месяцев и двух дней плавания «Спрей» вернулся в ту же самую точку на земном шаре, откуда отправился в путь. Из судового журнала яхты следовало, что мореплаватель-одиночка, которому в день окончания путешествия исполнилось как раз 54 года и 5 месяцев, прошел под парусами 46 тысяч миль. В течение всего этого рейса Слокам был свеж и бодр (если, конечно, не считать неприятной ночи после «пиршества со сливами»). Друзья нашли, что Слокам даже помолодел, что, вероятно, так и было, ибо он чувствовал себя гораздо моложе, чем в тот день, когда начал отстраивать «Спрей».

Описание своего путешествия Слокам закончил словами:

«Если «Спрей» не открыл новых континентов, то это объясняется тем, что новых континентов больше нет. Он не искал новых миров, как не собирался рассказывать чудеса о морских опасностях. Ведь море часто бывает жертвой клеветы!

Отличная штука — искать пути в давно открытые страны, и вот «Спрей» сделал открытие, что самое суровое море вовсе не страшно для хорошо подготовленного судна.

Никакой король, никакая страна и никакая казна не финансировали плавание «Спрея»; он сам сделал все, чтобы выполнить задуманное».

Гордые и правдивые слова. Однако Слокам и предостерегал:

«Чтобы в чем-либо преуспеть, надо хорошо понимать дело, за которое берешься, и быть готовым к любой случайности. И теперь, когда я смотрю на свои скромные достижения, то вижу перед собой только незамысловатый набор плотницкого инструмента, жестяные часы и горсть обойных гвоздей — вот как будто все, что потребовалось для осуществления моей затеи. Но нет, это не все! Ведь были же многие годы учения, когда я усердно познавал Нептуновы законы. Этим законам я следовал на протяжении всего плавания. И в этом заключалось главное».

По окончании кругосветного рейса «Спрей» находился в столь же хорошем, если не лучшем состоянии, чем перед его началом. Он никогда не пропускал ни капли воды. С момента отправления из Австралии Слокам ни разу не пользовался трюмным насосом чего не мог себе позволить ни один владелец прославленных в то время гоночных «махин».

Ни Слокам, ни его «Спрей» отнюдь не закончили после этого своих рейсов по морям, как далеким, так и близким. Правда, Слокам поселился тогда в местечке Уэст-Тисбери, которое он выбрал своим местожительством, так как по надписям на кладбищенских надгробиях нашел, что это место долгожителей. Осенью же плавал охотнее всего в Вест-Индию, а точнее говоря, на остров Гранд-Кейман, где любил проводить время с потомками прежних пиратов. Он шутил, что благодаря этим экспедициям обходился без зимнего пальто, а в действительности уходил таким образом от назойливых посетителей.

В 1909 году, в возрасте 65 лет, Слокам отправился, как обычно, на юг. «Спрей» все еще находился в отличном состоянии, а его капитан был здоров и бодр. С тех пор о нем ничего не известно.

Строились всякие догадки. Шторм? Но в это время не было ни одного шторма. Внезапная болезнь? Но тогда нашли бы парусник. Пожар? «Спрей» столкнулся с пароходом? Это последнее предположение казалось наиболее правдоподобным, поскольку по трассе, по которой плыл «Спрей», постоянно курсировали пароходы, на которых не всегда бдительно следили за морем. Было несомненным одно: «Спрей» и Слокам вместе погибли в море. Мог ли мореплаватель-одиночка ожидать более почетной кончины?

Автор предисловия к книге Слокама писал, что «Спрей» отправился в свой последний рейс.

«Однако он сам и его капитан обрели бессмертие, продолжают плавать и будут плавать до тех пор, пока люди будут читать задушевную и бесхитростную книгу.»

Заслуженный яхтсмен и один из основоположников польского яхтинга командор Людвик Швыковский написал в предисловии к польскому изданию воспоминаний Слокама: