Узел

Выйдя на улицу, ищу глазами Макса, но нигде не вижу. Оказывается, он уже трется на парковке около машины. В первый раз, когда такое произошло, меня охватила настоящая паника. Думала, сбежал наш парнишка.

— Максим, я же просила так не делать. Если вышел без меня, стоишь на крыльце и ждешь, — выговариваю со всей строгостью.

Макс молча стягивает ранец со спины и забирается в машину.

— Когда-нибудь наступит такой день, чтобы я пришла, а мне никто на тебя не пожаловался? А? Будет так, чтобы я пришла, а мне сказали, что, вот, мол, ваш Максимка такой молодец сегодня. И читал, и писал, и отвечал, и поведение отличное! И не надо мне про пятьдесят первую статью, со мной не прокатит.

— Да этот!.. Он сам вечно ко мне лезет! — выкрикнул Максим и от злости сжал кулаки.

— Кто?

— Гоша! Вот я его и послал!

— Понимаешь, какая штука. Может, Гоша и виноват, но заметили только тебя. Тебя поругали, тебя отправили к психологу. Хотя его и не заметят, рядом с тобой все меркнут, — вздыхаю я.

— Чего?

— Ничего. Говорю, сейчас Аришу заберем из садика — и домой.

— Рано ж еще.

— Ну и ладно. Плюс-минус час.

Разговор на тему мата решаю отложить до дома. Я еще не придумала, как это обсудить. Просто запретить произносить плохие слова не сработает. Только скажи — начнет материться как сапожник.

Глава 29

Именно это значит — быть мамой…

Настя

Дома смелость Максима тает, как мартовский снежок за окном. Сынок мой всячески пытается избежать нежеланного разговора, хоть и понимает, что это невозможно. Он вообще многое понимает, но пока мысли с делом у него расходятся.

— Максим, иди сюда!

— Я руки мою!

— Ты уже их четыре раза помыл!

Придя на кухню, он садится на стул и опускает глаза, всем видом выказывая легкую обиду.

— Нам все-таки нужно поговорить. Я должна знать, что произошло.

— Тебе же все сказали.

— Я хочу это знать от тебя.

Максим с хмурым упреком продолжает молчать.

— Если я не буду знать правду, я не смогу тебя защитить, — а я продолжаю давить, приводя свои аргументы. — Ты должен мне все первый рассказывать. Почему ты матерился?

— Меня Гоша довел.

— Да, но мне про Гошу ничего не говорили, говорили только про тебя. Заметили только тебя.

— Я не смог сдержать эмоций, — вздыхает сын.

— Нужно сдерживать. Ты уже большой. Я же стараюсь себя контролировать.

— Угу, — кивает, — нужно.

Он любит, когда его называют большим, и я часто пользуюсь этим приемом, чтобы чего-то от него добиться. Все дети мечтают поскорее вырасти, наш Макс не исключение.

— Представь, если бы я так эмоционировала каждый раз, когда меня кто-то доводит. Ты вообще хоть раз видел, чтобы меня кто-то довел? Или Никиту?

— Не-а.

— Учись себя контролировать. Только ты сам можешь это сделать. Иногда люди ругаются матом. Это не секрет. Но в том и суть, что детям не положено произносить такие слова именно потому, что они говорят их не к месту. Взрослые могут себя контролировать, а дети нет. Вот ты хоть раз слышал, чтобы я материлась в школе или в садике? В магазине? Во дворе?

— Нет.

— Вот видишь. Поверь, я столько матов знаю, сколько ты в своей жизни еще не слышал.

— Да? — оживляется Макс.

— Конечно. Так что давай договоримся, что плохие слова ты не произносишь. А если все-таки тебе захочется эмоционально высказаться, говори другие.

— Какие?

— Давай придумаем. «Черт», «блин», например.

— А «твою мать» можно?

— Не стоит. Это грубовато звучит. «Зараза» можно сказать…

Еще несколько минут мы подбираем ругательную лексику. Макс остается очень доволен, но я немного порчу ему настроение:

— Все же за свой поступок ты должен ответить. Весь вечер прописи будешь писать. За каждое матерное слово по странице.

— Ну и ладно, — храбрится мальчишка, — делов-то! Одну страницу написать!

— А за вранье одна страница азбуки. Как раз чтение подтянешь. И мульты тебе сегодня не светят.

— Да понял я, понял!

— Теперь зови сестру, будем ужинать.

Наливаю себе только чай, решая подождать Никиту, тем более до ужина я еще не дозрела. Макс ненавидит суп, но сегодня он, хитрец, съедает всю порцию и просит добавки, демонстрируя хороший аппетит. Аришка долго гоняет ложкой по тарелке, но потом принимается за еду, заплаканными глазами глядя на вазочку с конфетами. Награду за съеденную тарелку супа никто не отменял. Может, конфеты поднимут ребенку настроение. У нее сегодня своя беда. Наша малышка вдруг недосчиталась одной из своих кукол «ЛОЛ» и подалась в слезы. Еле успокоили.

— Значит ты наученный у нас. Чего тогда только про права узнал? Ты и про обязанности почитай, раз уж на то пошло. Обязанностей у нас куда больше, чем прав, если честно.

— Угу, почитаю.

— Еще Уголовный Кодекс у отца попроси, пора уже. — Смотрю, не ощетинится ли Макс на слово «отец».

— И попрошу. — Нет, не ощетинивается. Отвечает ворчливо, но не протестует. — И вообще мне надо еще раз с ним поговорить. А то, по-моему, меня в моих правах жестко щемят, — заявляет он горделиво и смотрит на сестру: — Ариша, хватит уже ныть? Было бы из-за чего! Из-за этого лупоглазого чудовища!

— Она не чудовище! — всхлипывает малая и снова начинает реветь.

— Да страшная же!