Ужас глубин

— Эти пленники будут мне нужны. — Треску взял со стола сложенную карту. — А вы можете умыть руки, чтобы продолжать притворяться цивилизованным правительством. Сейчас же мне пора идти и успокоить своих людей.

Треску вышел. Прескотт, подняв брови, взглянул на Хоффмана.

— Возбудимый экземпляр, а? — Майклсон, сложив руки, изучал висевшую на стене карту. — Хотя, поскольку у него всего три или четыре тысячи человек, масштаб угрозы представляется ему несколько завышенным.

— Мы тоже потеряли сегодня хороших людей, Квентин, — возразил Хоффман. — Я сам напуган.

Прескотт же в политических лабиринтах чувствовал себя как рыба в воде.

— Пора уже отучить его от мыслей о его людях и его территории. Давайте в разговорах с ним сами следить за речью. Мы, нам, нас.

— Значит, запрещается называть его ничтожеством, которое всю жизнь чистило бы унитазы, если бы не буровая с Имульсией? — Хоффман провел ладонями по бритому черепу, не отрывая взгляда от доски с информацией. — Но мы же не можем класть в штаны и бежать прятаться каждый раз, когда взрывается бомба. Нельзя, чтобы это превратилось в осаду.

— В таком случае доставьте Треску парочку этих ублюдков живыми, — сказал Прескотт. — Дайте ему ощущение собственной значимости. Если мы этого не сделаем, он захватит пленных сам, но информации нам не даст. Сейчас он должен принять тот факт, что он — гражданин КОГ.

— Я никогда не был особенно щепетилен с гражданскими, господин Председатель, — возразил Хоффман. — Но если вы хотите пытать бродяг, пойманных за стенами лагеря, вам лучше подумать о том, как к этому отнесутся те, кого вы впустили внутрь. Не важно при этом, кто будет приставлять им электропровода к пяткам, Треску или мы.

Дом забыл, что нужно притворяться глухим и слепым. Хоффман резко развернулся и уставился прямо на него:

— Сантьяго, вы что, увлеклись вязанием?

— Меня попросили здесь помочь, сэр. Я не на дежурстве.

— Для сидения здесь я могу найти какого-нибудь сержанта. Вы и Коул отправляетесь на помощь Фениксу. Соротки уже ждет. И не возвращайтесь без живого бродяги.

У Дома был приказ. У него было также весьма четкое представление о том, что произойдет с человеком, которого он поймает и передаст Треску. На миг эта мысль стала ему отвратительна, и он подумал, как сильно это задание отличается от его намерения убить несколько врагов в отместку за Андерсена. А может быть, никаких различий и нет. Но сомнения сказали ему, что различия имеются — по крайней мере, лично для него.

— Будет сделано, сэр, — произнес Дом.

ГЛАВА 3

От: командования Военно-морского флота КОГ.

Кому: всем кораблям и береговым батареям.

Тема: поправка к правилам ведения боевых действий в прибрежной зоне отчуждения.

«Приказ вступает в силу немедленно; любое проникшее в прибрежную зону отчуждения судно, которое не опознано как рыболовное, грузовое или Военно-морского флота КОГ, следует обстрелять и потопить независимо от того, представляет ли оно непосредственную угрозу или нет. Предупреждение будет передано по всем частотам, используемым противником. Конец сообщения».

Наблюдательный пункт, в двадцати пяти километрах к северу от Нью-Хасинто

В наушнике Берни раздался треск.

— Андерсен умер по дороге, — сообщила Аня. — Мне очень жаль.

Все застыли на полпути к вершине холма, даже пес. Берни уставилась на ботинки шедшего впереди Маркуса. Он отнял одну руку от камня, за который держался, и нажал на кнопку рации:

— Ясно, Аня. Спасибо.

— «КВ Два-Три-Девять» с Домом и Коулом направляется к вам. Приказано взять пленных. У вас поблизости есть безопасное место для высадки?

— Нет, Центр. Мы в квадрате Е семь, координаты примерно девять-четыре-ноль девять-восемь-ноль. Скажите Соротки, пусть ждет, пока мы не проверим эту пещеру. Конец связи.

Бэрд подтолкнул Берни. Склон здесь был довольно крутым, примерно сорок градусов, ползти приходилось на коленях, цепляясь пальцами, и рука его оказалась прямо под ее ботинком.

— Можешь считать, что у меня появилась дополнительная мотивация, — сказал он. — Пошевеливайся, Бабуля. Ты как себя чувствуешь? Спрашиваю только потому, что не хочу, чтобы ты на меня рухнула.

— Ну конечно, а как же еще, — ответила она. «Бедняга Рори!» Даже после стольких лет, после стольких смертей у нее все-таки что-то сжалось внутри. Но она находилась на полпути к вершине крутого холма, перчатки ее были изорваны колючками, и поблизости были враги. Она решила подумать об этом потом. — Итак, сейчас они нам заплатят за Андерсена.