Ужас Иннсвича

— Сто долларов, — теперь я заметил то, что сначала принял за сыпь у него на руках, но от моей наивности больше не осталось и следа, я понял, что это следы от игл. — Моё терпение на исходе, мистер Зейлен. У вас есть или нет фотография писателя по имени Говард Филлипс Лавкрафт?

Впервые с моего прихода Зейлен улыбнулся. Диван скрипнул, когда он сел и скрестил свои тонкие ноги.

— Я его хорошо помню. У него был голос, как у «казу»[3], и всё, что он ел, было имбирное печенье, — oн быстро вскочил и достал что-то из книжного шкафа.

Он показал её мне вместе со своей щербатой улыбкой. Это была копия в твёрдом переплёте «Тени над Инсмутом».

Я достал свою такую же из кармана куртки и показал ему.

— Я не думал, что кто-то вообще читает этого парня, но, скажу я тебе, после того, как это вышло, многие люди её прочитали, и они были не слишком довольны тем, что он написал о нашем городе. Большая часть Олмстеда тогда была перенесена в Иннсвич Пойнт, так что парень поменял имя на Иннсмут. Боже. Поменял все имена, но только немного, понимаешь, о чём я? Как будто он хотел, чтобы мы знали, о чём он на самом деле написал.

— Ради Бога, мистер Зейлен, — возразил я, — он просто использовал свои впечатления об этом городе в качестве декорации для своей фантастической истории. А вы практически обвиняете его в клевете. Все писатели так делают. — Я прочистил горло. — Так что? У вас есть фотография?

— Да, но только негатив. Я смогу её сделать для тебя только завтра, — его улыбка превратилась в оскал. — И я возьму сотню вперёд.

Я не из тех, кто склонен к конфронтации или резкости, но этого я не потерплю.

— Bы возьмёте пять долларов задатком, а остальные девяносто пять получите, когда я получу то, что мне нужно, — сказал я ему и протянул ещё пятёрку.

Он взял деньги с нескрываемой алчностью в глазах.

— По рукам! Завтра, скажем так, в четыре, — его глаза превратились в хитрые щелки. — Кто тебе сказал, что у меня есть эта фотография?

— Мой друг, — резко ответил я. — Женщина по имени Мэри Симпсон…

Он громко рассмеялся и упал обратно в кресло.

— О, теперь я, кажется, всё понимаю! Она твоя подруга, да? Думаю, ты не такой уж паинька, за которого я тебя принимал.

Я вздрогнул от этого замечания.

— Что вы имеете в виду?

— Мэри Симпсон была городской шлюхой! Раньше в этом городе было полно шлюх, но Мэри была среди них на почётном первом месте по количеству прошедших через них клиентов! Она была самой грязной и развратной шлюхой! Господи, мистер Морли, она была шлюхой высшего разряда, как говорил мой дедушка, её, пожалуй, в нашем городе не трахал только ленивый!

— Bы лжёте, — немедленно ответил я. — Bы просто пытаетесь меня разозлить, потому что ненавидите людей классом выше себя. Я вижу вашу кислую улыбку, мистер Зейлен, но я хочу стереть её с вашего лица, отменив все дальнейшие дела с вами, я хочу разворотить это логово наркотиков и проституции, которое вы называете своим домом.

— Конечно, конечно, мистер Морли, но мы оба знаем, что ты этого не сделаешь, потому что такие, как ты, всегда получают то, что хотят. Ты вернёшься сюда завтра и принесёшь с собой остальные деньги. Ты просто не хочешь принимать правду.

— Да? И что же это за правда такая?

— Ещё пару лет назад Мэри Симпсон была грязной портовой шлюхой во всём Иннсвиче. Господи, у неё тогда было восемь или десять детей! И она не брезговала приводить их ко мне! Она много денег заработала на этом.

Теперь настала моя очередь улыбнуться этой лжи.

— Я должен поверить, что вы её бывший сводник? Или как они сейчас называются? Сутенер?

— Да, но около пяти лет назад эта сука набросилась на меня.

— Я всё ещё не верю. Она рассказала мне о своём положении, о своём муже, который бросил её.

— Муж! Господи Иисусе! — Зейлен покачал головой с той же мерзкой усмешкой. — Если ты в это веришь, то, наверно, ты верил и в то, что когда в октябре прошлого года транслировали «Войну Миров» — это происходило взаправду.

Конечно, я не поверил ни единому слову — я читал книгу! Но к чему сейчас клонит Зейлен? Я знал, что это просто его игра неудачника.

— А теперь, полагаю, вы скажете мне, что она была наркоманкой, как и вы.

— Нет, она никогда не сидела на игле, она сходила с ума по сидению на членах, — затем он поднял бровь. — Ну, и деньгах.

— И что, по-вашему, я должен поверить словам опущенного дегенерата-наркомана, продающего фотографии невинных молодых беременных женщин таким же дегенератам?

— В мире много «дегенератов», мистер Морли. Спрос рождает предложение, — oн посмотрел прямо на меня. — Ты удивишься, узнав, сколько там больных парней, которые любят смотреть на беременных девушек.

— И вы поставщик, поддерживающий за этот счёт свою мерзкую жизнь и такую же мерзкую привычку, — огрызнулся я. — Без предложения нет спроса, в этом вся мораль. Но этого никогда не произойдёт, пока такие хищники, как вы, останутся при делах. Вы продаёте отчаяние, мистер Зейлен, эксплуатируя бедных и порабощенных.

Казалось, это замечание задело его.