Ужасная медицина. Как всего один хирург Викторианской эпохи кардинально изменил медицину и спас множество жизней

Шарпей писал Сайму в Эдинбург: «Новый хирург будет тесно взаимодействовать с молодым Уэйкли – и я боюсь, что они не обойдутся без недоразумений, а в этом случае им грозят бесконечные и отвлекающие публичные конфликты – или же отставка Листера. Я не могу представить, чтобы Листер занял сторону Уэйкли в грядущем разбирательстве». Сайма беспокоило другое. Он опасался, что Листер затмит сварливого молодого Уэйкли, что может разозлить отца Уэйкли, который все еще имел значительное влияние на медицинское сообщество в Лондоне. Шарпей писал Сайму: «Не могу вообразить, чтобы старый Уэйкли позволял какому-то новому человеку зарабатывать очки репутации за счет своего сына». Шарпей и Сайм рассказали о своих опасениях Листеру, который в конечном итоге по совету двух своих наставников позволил истечь крайнему сроку подачи заявки.

Вопрос о том, чем займется Листер по окончании ординатуры, все еще оставался открытым. Он раздумывал о том, чтобы следовать своему первоначальному плану путешествия по Европе, и именно к этому Джозеф Джексон призывал сына: «Теперь ты можешь беспрепятственно следовать плану, который сформулировал ранее… осмотреть некоторые медицинские учебные заведения на континенте». Однако у штатного места в Королевской бесплатной больнице хватало очарования, чтобы заставить Листера покинуть Эдинбург; турне же по Европе не обладало такой привлекательностью. Вместо этого Листер предложил Сайму следующее: он, Джозеф Листер, возьмет на себя лекции Маккензи по хирургии и подаст заявку на должность младшего хирурга в Королевском лазарете.

Листер, возможно, был даже слишком квалифицирован, чтобы быть ассистентом Сайма, но он, несомненно, не обладал достаточной квалификацией для места младшего хирурга – хотя бы потому, что все еще не имел лицензии на практику в Шотландии. Предложение Листера стало неожиданностью для Сайма, и тот немедленно отверг его. Однако удержать Листера было не так просто. Позиция его оставалась тверда. В письме к отцу он вопрошает: «Если человек не хочет воспользоваться возможностями, которые ему представляются, то что же он намерен предпринять? Для чего он будет достаточно хорош?» В глубине души он знал, что идеально подходит для этой работы, даже если и высоко метит. «Хоть поначалу я был почти готов уклониться [от представившихся возможностей], – писал он, – но теперь размышляю так: если я не сделаю этого сейчас, как я буду в состоянии выполнить свой долг хирурга в будущем?» Несмотря на браваду, он все еще проявлял характерную скромность, давая оценку своим устремлениям в переписке с отцом. Листер замечает, что не рассчитывает иметь и «десятую долю того успеха», который имел Сайм.

В конце концов, Сайм свыкся с мыслью, что Листер станет при нем младшим хирургом. Молодой протеже поразил его как мастерством работы, так и интеллектуальным любопытством, и вот 21 апреля Листер был избран членом Королевской коллегии хирургов Шотландии, что давало ему лицензию на практику в Эдинбурге. Вскоре после этого он переехал в модную резиденцию на Ратланд-Стрит, 3 – через дорогу от кабинета частной практики Сайма. Отец, который продолжал субсидировать его расходы на проживание, счел арендную плата весьма высокой, но написал Листеру, что одобряет его переезд в «комнаты, которые по характеру и обстановке полностью подходят для твоего профессионального положения». Как только Листер поселился на новом месте, руководство госпиталя утвердило его назначение в Королевский лазарет. В сентябре он получил первый гонорар от пациента, которому вправлял вывих лодыжки (под хлороформом). Карьера Джозефа Листера пошла в гору.

* * *

Как ни хорош был дом Листера, он не мог конкурировать с величественной резиденцией его наставника. Несмотря на то, что Милбанк-Хаус располагался всего в получасе ходьбы от центра города, он походил на загородный дом для всех, кто приезжал к Сайму. Стоило войти – и дым, грязь и шум Эдинбурга мгновенно исчезали. Увитый плющом особняк, окруженный пологими холмами и террасами, обеспечивал психологическую разгрузку от повседневных ужасов, которые Сайм видел в Королевском лазарете. Когда он приобрел резиденцию в 1840 году, к дому уже примыкало несколько оранжерей и виноградников. На протяжении многих лет его состояние росло (благодаря частной практике), и Сайм построил две оранжереи с орхидеями и еще несколько – для выращивания фруктовых деревьев, которые плохо переносили холодный климат: фиги, ананасы, бананы. Это было что-то вроде тропического рая в Шотландии с ее кошмарной погодой.

Милбанк-Хаус был оживленным местом. Сайм любил устраивать небольшие званые ужины для друзей, коллег и путешественников, приехавших посетить медицинские и научные институты Эдинбурга. Он ненавидел большие сборища, предпочитая не более двенадцати гостей одновременно; часто в число приглашенных попадал Листер, и домашние Сайма неизменно тепло приветствовали его.