Ужасная медицина. Как всего один хирург Викторианской эпохи кардинально изменил медицину и спас множество жизней

Листер лично сопровождал тяжелых пациентов в палату после операции и настаивал на том, что поможет перенести больного с носилок на кровать. Чтобы обеспечить комфорт, он расставлял у кровати несколько подушек и бутылочек с горячей водой, предупреждая медперсонал, что бутылки нужно оборачивать во фланель, чтобы больной ненароком не обжегся. Он даже помогал одевать больных после операции. Один из ассистентов Листера писал: «Практически женский подход: он заменит постельное белье, взобьет и подровняет подушки, и обязательно осведомится у тех, кто в сознании – вам комфортно? – прежде чем перейти к следующей кровати». Даже в рамках частной практики он проявлял острое сострадание к пациентам, а особенно – к их материальному положению. Листер возражал против выдачи счетов тем, кого лечил, и наказывал студентам, чтобы они «не взимали плату за услуги, как это делает торговец за свои товары». В соответствии с идеалами своей веры, Листер считал, что величайшей наградой хирургу служит знание того, что он совершил благое дело. «Мы будем брать плату за кровь, которую проливаем, или за боль, которую причиняем?» – поинтересовался он как-то у студентов.

Вне работы в больнице Листер снова начал экспериментировать в домашней лаборатории, публикуя различные статьи по свертыванию крови и воспалительным процессам. Он обнаружил, что кровь оставалась частично жидкой в течение нескольких часов в трубке из вулканизированного каучука, но быстро свертывалась при попадании в обычную тару. Он пришел к выводу, что свертывание крови вызвано «влиянием на нее элементарной материи, взаимодействие с которой в течение очень короткого периода изменяет кровь, вызывая взаимную реакцию между ее твердой и жидкой составляющими, при которой корпускулы заставляют жидкую кровь густеть». Он также рассматривал под микроскопом гнойные ткани – глазное яблоко кролика, яремную вену большого пони и свежую партию образцов, изъятых от его собственных пациентов.

Листер разработал и запатентовал несколько хирургических инструментов, проявив новаторский подход в методах оперативного вмешательства и обработки ран. Ему принадлежит слава изобретения хирургической иглы, небольшого крючка, которым можно удалять предметы из уха, а также винтового жгута для пережатия брюшной аорты – самого большого кровеносного сосуда в человеческом теле. Однако самым известным творением Листера стали щипцы для пазух. С ручками-кольцами (как у ножниц), с тонкими 15-сантиметровыми браншами[6], эти щипцы могли достать пушинку из крошечного отверстия.

Несмотря на явную практическую пользу этих инструментов, они мало помогали улучшить показатели смертности в больнице. Люди продолжили умирать в тревожных масштабах, когда в палатах вспыхнула госпитальная инфекция. В августе 1863 года Листер провел операцию на запястье двадцатилетнего рабочего по имени Нил Кэмпбелл. Он разработал метод удаления больной кости из запястья без ампутации руки; через несколько месяцев юноша вернулся на больничную койку – его запястье снова воспалилось. Листер повторил операцию, удалив больную кость, и хотя операция прошла успешно, Кэмпбелл так и не поправился, поскольку вскоре у него развилась пиемия. Пациент скончался. Листер все больше отчаивался, ощущая свое бессилие: он не мог ни предотвратить сепсис, ни справиться с ним. В материалах дела то и дело проскальзывают мучающие его вопросы: «11 вечера. Вопрос: как ядовитое вещество попадает из раны в кровоток? Виной тому сгустки гноя на краях затронутых вен, или яд поглощается мелкими венами и переносится в венозные стволы?»

* * *

Несмотря на его профессиональный рост, личная жизнь приносила Джозефу Листеру беспокойство. Однажды унылым днем в марте 1864 года Агнес отправилась в Аптон – навестить родственников мужа. Мать Листера, Изабелла, снова была очень больна, причем мучило ее то же заболевание, с которым так отчаянно боролся ее сын: рожа. Ее дочери жили неподалеку, но у них были свои семьи, и они не могли обеспечить уход на должном уровне. Хотя в течение первого года брака Листер намекал в письмах отцу, что Агнес может быть беременна, ребенок не появился (и никогда не появится), а потому уход за больной матерью лег на бездетную пару.