Ужасная саба и ее хозяин

— Слушайся хозяина. Слушай хозяина. Не перечь хозяину. Доставляй удовольствие хозяину, — приговаривал Эйдан, отвешивая ей новые шлепки ежедневником, которые усиливались и ускорялись, и Лейтис чувствовала знакомый, неповторимый ритм настоящей порки, хотя удары были совсем мягкими, у нее наверняка не останется следов уже через полчаса. Но ощущения — были самыми что ни на есть сильными. Он оттягивал ей голову назад, заставляя выгибаться еще сильнее, крепко и больно сжимая волосы, и от этого все становилось еще оглушительнее. — Хозяин тебя выбрал. Хозяин гордится своей сабой. Хозяин выдерет свою сабу так сильно. Как она ему нравится. От души. Вот так. Чтобы чувствовала.

Последние два удара были особенно сильными, горячими и звонкими, а потом Эйдан ткнул ее головой в собственные руки, лбом в кожаный ремень, и Лейтис услышала, как он расстегивает брюки, почувствовала, как поглаживает ее по отшлепанной попке и снова легонько шлепает, напоминая, чтобы эти горячие ощущения не пропадали, пока он готовится в нее войти. Едва покончив с брюками, Эйдан крепко ухватил ее за бедро и вошел, сильно и властно.

— Стони, девочка моя. Моя развратная саба. Стони, как последняя шлюшка. Пускай все знают, как сильно ты нравишься хозяину, — велел он, снова потянув ее за волосы назад, нажал на кнопку, отключающую звукоизоляцию — и принялся двигаться в ней, быстро, резко и страстно.

Она не могла не стонать и не вскрикивать даже и без его приказа. Ощущения в сосках после того, что Эйдан с ними сделал, не прошли — такое вообще не проходило быстро, и Лейтис знала, что будет их ощущать еще и в Оксене — и это было прекрасно. Ощущения на попке были совсем свежими и остро жгучими. И она жаждала Эйдана невероятно, так что, стоило ему войти в нее, тем более так неслабо, как она начала вскрикивать, наслаждаясь всей гаммой ощущений. Между криками она время от времени выговаривала: "О, хозяин Эйдан" — срываясь на стоны, выражая все восхищением им.

— Ты моя строптивая. Ты моя чудесная. Ты моя развратная саба. Самая замечательная. Восхитительная. Вот так хозяин тобой гордится. Вот так тебя любит. Вот так. Еще, моя милая. Стони еще. Еще. Вот так. Вот так хозяин тобой восхищается, — приговаривал Эйдан, все ускоряясь, трахая ее со все большей страстью, крепче стискивая руку у нее на заднице, то и дело тиская грудь, оттягивая ее голову за волосы, а потом крепко обхватил рукой, прижался к ней сзади и сжал зубы у нее на плече. Не больно, но крепко, будто хотел и так тоже показать, что Лейтис — его. Что он ее хозяин. Эйдан хрипло застонал и ускорился еще, входя в нее глубоко, на всю длину.

— И я. Вас. Люблю. Хозяин Эйдан, — она выкрикнула это, не думая уже ни о чем. Не думая, просто ощущая потребность ответить ему, чтобы он знал, что она не просто так тут стонет и ахает, подаваясь за его движениями, чтобы он знал, что она его любит вот такого, и нежного тоже, разного, всякого, ее замечательного хозяина Эйдана. Просто Эйдана. Дени. Мистера Дейна. Всего вместе взятого. Казалось, ее чувств сейчас столько, что от них можно было взорваться или кричать о них, кричать, чтобы Эйдан знал, какой он необходимый для нее.

— Де-е-евочка моя, — ласково протянул он, целуя только что прикушенное плечо, замедлив свои движения, проникая в нее так же глубоко, но теперь — томительно-неторопливо, раз, другой, третий, а потом вошел с силой, насадив ее на себя, выдохнув со стоном: — Единственная. Любимая. Лейтис, — на каждом слове толкаясь в нее так же сильно, жестко и страстно. А потом снова, снова, снова, продолжив трахать ее в том же бешеном ритме.

Лейтис в ответ на это могла только с наслаждением вскрикивать, так часто, что это сливалось в один единый восторженный крик, и взлетать, уноситься куда-то вдаль от этого невероятного чувства единения с Эйданом. Выше, выше — до самого пика удовольствия, которое накрыло их одновременно и завершилось общим криком и стоном наслаждения, и сладкими судорогами, которые продолжались долго, пока Эйдан продолжал прижимать ее к себе, беспорядочно и торопливо целуя в плечо.

А потом он развязал ремень и буквально упал в свое большое черное кресло, потянув Лейтис за собой, к себе на колени, и, устроив в своих объятьях поудобнее, нежно поцеловал.

— Самая чудесная, моя Лейтис, — сказал он полушепотом, неторопливо поглаживая ее по боку. — Люблю тебя.

— И я тебя люблю, Дени, — тихо ответила Лейтис, положив голову на его грудь. С ним было уютно. После того, как они устраивали такие буйства, на нее нисходило умиротворение, и сейчас Лейтис думала о том, что ее любимый все-таки совершенно удивительный человек, такой многогранный и разный, и хотя она понимала, что такое "Дейн Дефеншен", даже немного посмотреть вблизи на созданную Эйданом компанию очень впечатляло. И он действительно сможет помочь ей получить образование — с его-то возможностями, так что не стоит так переживать, когда Эйдан ее всячески поддерживает.