Ужасная саба и ее хозяин

— Правда, не ужасная? — Лейтис ненадолго прекратила полакать, а потом снова зарыдала, — По-моему, все меня считают ужасной, ы-ы-ы-ы-ы-ы…

— Я совершенно точно не считаю. Ты мое чудо, самая искренняя, хорошая, умная. И я тобой горжусь — за то, что ты решила мистера Крейна спасать, за то, что ты эту свою… штуку придумала. Кое в чем ты была совсем не права, а в этом — полностью права и мое чудо, и моя умница. Талантливый маг и замечательный человек, вот какая ты у меня, — пока Эйдан все это говорил, он уселся с ней на кровать, поцеловал ее снова, осторожно вытер пальцами слезы с ее лица, откинул одной рукой одеяло, продолжая крепко обнимать ее второй, а потом сразу улегся вместе с ней, укрыв их обоих, и опять обнял, крепко-крепко. Ему сейчас не хотелось отпускать Лейтис ни на минуту. А хотелось — сцеловывать слезы с ее лица, гладить по голове и продолжать утешать. — И Тэвиш не считает тебя ужасной, каждый день радуется тому, что ты в нашем доме появилась — и правильно делает. Потому что ты счастье. И Кетлин не считает, ты ей понравилась, и я мог тобой хвастать весь вечер, гордиться, что ты у меня есть. И мистер Крейн наверняка не считает ужасной, он теперь тебе очень благодарен, и тоже правильно, есть за что. И даже инспектор Хобб не считает, он тебя отпустил, хотя мог бы и нет… А если кто-то будет считать тебя ужасной, я приду и тебя от них спасу, всегда. Ото всех. Обещаю.

— Точно любишь? — еще раз спросила Лейтис, взяла его руку и приложила к своему лицу, а потом принялась посасывать его указательный палец, скорее нервно, как это делают маленькие дети, чем сексуально. Впрочем, Эйдан все равно возбудился, не мог не отреагировать на нее. И принялся совсем нежно, неторопливо, поглаживать своим пальцем ее язык и губы. И снова целовать — легкими, невесомыми поцелуями от уголка губ по щеке до ушка и возле него.

— Люблю. Сегодня… из-за этого всего, окончательно понял, как сильно люблю. Насколько ты мне нужна. Не представляю свою жизнь без тебя, ты единственная женщина и единственная саба, которая мне нужна. Даже думать страшно и представить не могу, как это — что тебя не будет со мной, у меня. Вот так люблю и так нужна. Моя самая чудесная, самая удивительная девочка. Самая чувствительная. Самая изобретательная. Самая искренняя. Самая решительная. Самая любопытная. Самая эмоциональная. Самая нежная. Самая сильная. Ты для меня лучше всех, лучшая саба, лучшая женщина на свете, — говорить ей это все, продолжая нежно-нежно ее целовать, было приятно. И было очень правильно. Эти слова Эйдан тоже должен был ей сказать. Теперь, когда перестал на нее сердиться, когда перестал так сильно переживать — ему хотелось, ему необходимо было рассказать о том, что он окончательно понял сегодня. Почувствовал — так сильно, так остро, что иногда ему становилось больно дышать. Что она — его любимая Лейтис. И это значит очень-очень много, целый мир и целую жизнь.

Лейтис застенчиво улыбнулась, но не стала отвечать, прихватила его палец зубами, чтобы не дергался, а потом принялась вытворять то, что она умела своим очень ловким язычком, искусительно кружа им по пальцу, а одна из обнимавших его рук спустилась пониже талии, чтобы тискать его за задницу. Эйдан протяжно застонал — он просто не мог сдержаться, когда Лейтис такое вытворяла. И не мог не ответить на ее ласки. Он зарылся лицом ей в шею, покрывая поцелуями, скользя по ней языком вверх и вниз. И притянул ее к себе, ухватив за бедро — немного ниже попки, которая сейчас болела после наказания.

— Самая сексуальная… самая чувственная… самая желанная… — продолжил Эйдан говорить ей комплименты. Все — совершенно правдивые и заслуженные. И целовать ее, и ласкать. И своими прикосновениями тоже рассказывая, что он ее любит, как он ее любит. Вот так, без слов, но зато очень осязаемо — и очень нужно Лейтис. Физически, своим телом ощущать его любовь. — Самая красивая… самая очаровательная… Девочка моя любимая…

Лейтис втянула его палец в рот целиком, еще немного приласкала и отпустила, чтобы ухватиться за следующий, она извивалась в его объятьях, она запускала руку в его шевелюру, а потом выпустила, чтобы сказать:

— О Эйдан, мой Эйдан. Самый нужный мне, ну куда я без хозяина… — тут она легонько всхлипнула и уткнулась ему в шею.