Ужасы: Последний пир Арлекина (сборник)

— Просматривая картотеку в Брайар Лейн, я нашел список врачей — знаешь, такую папку, куда время от времени вставляют новые листы. Поискал твое имя, и, дьявол, оно было там! В точности как мы с тобой мечтали. Я стал сценаристом — Сценаристом с большой буквы, а ты — психиатром. Там даже был твой домашний адрес.

— Очень удобно, — сказал Джон. — Параноику на основе этого простого факта померещился бы целый заговор.

— Ну да. Это было моей первой мыслью — неплохое подтверждение диагноза! Но подумай, Джон: если бы тебя заманили в Конклав, ты бы подсыпал мне снотворного в выпивку и сдал бы парням в белом фургоне, чтобы те выбили из меня сведения… Если бы не одна вещь. Единственное, что они не смогли вытянуть из меня, когда поймали, — ни наркотиками, ни угрозами, ни обещаниями, — единственное, ради чего они могли бы пойти на подобную хитрость. Единственное, о чем я до сих пор не упомянул, — местонахождение компромата. Место, куда я ездил во время своей небольшой экскурсии.

— Здесь без моего ведома могли установить микрофоны, Хэскелл.

— Вот теперьты мыслишь как сценарист. Соблазн велик, правда? По крайней мере, если смотреть на это со стороны. Манипулирование целым народом кажется особенно интригующим занятием для психиатра или социолога. Я видел у тебя дипломы по обеим дисциплинам, Джон. Они висят прямо за письменным столом. — Он смотрел, как Джонатан переводит взгляд с его лица на рамки и обратно. — Но я не думаю, чтобы они решили провернуть столь масштабную операцию, как прослушка всех моих старых знакомых в Лос-Анджелесе. Конклав предпочитает покупать не оборудование, а людей.

Джонатан сделал нетерпеливый жест:

— И что дальше, Хэскелл? Ты собираешься меня надуть или все-таки скажешь, доверяешь мне или нет?

Хэскелл улыбнулся:

— Ага, теперьты верно играешь свою роль, видишь? Озабоченный состоянием пациента психоаналитик, ждущий полного доверия; точно подобранные нормы рассудительности и интереса. — Он сделал жест рукой, раздвинув на дюйм большой и указательный пальцы. — Немного раздражения, чтобы сподвигнуть пациента говорить правду. — Он подошел к занавешенному окну, раскинув руки, словно обращаясь к невидимой аудитории. — Он играет роль? — Хлопнул в ладони. — Или он говорит искренне?

— Хэскелл, черт бы тебя побрал! — Джонатан стиснул ручки кресла, и его пальцы стали похожи на мраморных пауков; лицо вспыхнуло от негодования. — Я согласен играть в эту глупую игру, чтобы помочь тебе! — Он направил на него палец, как дуло пистолета. — Берегись! Что ты сделал с компрометирующими документами? — Хозяин выпучил глаза, его губы изогнулись, обнажив зубы, а на лице застыла злобная гримаса.

— Вот он, этот вопрос! — вскричал Хэскелл. — Наконец-то! И знаешь что, Джон! Я отвечу на твой вопрос откровенно, если ты честно ответишь на мой. — Он засунул руки в карманы и прислонился к стеллажу. — Если ты действительно мой друг, значит, я рассказал свою историю настоящему живому человеку, непохожему на бездушных кукол из Конклава. К тому же теперь у меня есть безопасное место для компромата, а это стоит того, чтобы рискнуть — прийти сюда, всплыть на поверхность. Верно?

— Спрашивай. — Во взгляде Джонатана сверкнула сталь.

— Ты когда-нибудь слышал о Конклаве до сегодняшней ночи? — Теперь Хэскелл сложил руки на груди, и его лицо стало серьезным.

— Нет!

— А почему ты не стал пить бренди, которое принес с кухни?

Джонатан занервничал:

— Я подумал, что ты… — Он смолк, вытер лицо. — Я хотел, чтобы сначала немного выветрился «Гран Марнье». — Бренди стояло нетронутое, как и бокал.

— А сейчас выпьешь? — Хэскелл говорил ровным, рассудительным тоном. Странно, но сейчас он выглядел абсолютно нормальным человеком — в отличие от безумца, который пришел в дом Джонатана вечером.

— Всему свое время, Хэскелл. — Он вздохнул и снова ткнул в воздух пальцем. — Я не желаю с тобой ругаться. Ты…

— Хватит, Джонатан! — Хэскелл развернулся, провел пальцем по корешкам книг, к которым он прислонился, и вытащил тысячедолларовое издание «Моби Дика». Он открыл книгу — на месте страниц зияла дыра, а в нише лежал маленький диктофон. Хэскелл резко захлопнул том, со стуком бросил его на пол и, вытащив из кармана магнитофонную кассету, помахал ею в воздухе. — Я взял это, когда ты был в сортире, Джонатан! Больше получаса назад!

У Джонатана отвисла челюсть. Он побледнел и забыл, что хотел сказать.

— Ты все время переводил взгляд с книги на телефон, Джон. Ты прекрасно знаешь номер, как и я: 727–3933. Цифры составляют слово, так мы его запоминаем. Набери этот номер, и через пять минут к твоему крыльцу подъедет белый фургон. — Хэскелл медленно покачал головой. — Я надеялся, что ты не станешь меня продавать! — Он яростно взмахнул кулаком. — Дерьмо! Ты не мог пойти на это ради денег! Наверняка соблазнился предложенной властью…

Джонатан медленно поднялся с дивана.