Ужасы. Замкнутый круг

Я извлек свою фотографию с лысой головой, наблюдающей за тем, как рисуют девочки. Я решил, что раз уж наш разговор коснулся такой безумной темы, то можно не бояться заговорить о незнакомце.

— Что вы об этом скажете, сержант?

— Я сам хотел спросить вас об этой фотографии. Вообще-то, я считал, что мальчишки все придумали, чтобы выкрутиться из неприятностей. Свихнутый старикашка, если это действительно старикашка, — это вполне может быть кусок мрамора, рука статуи или что-то в этом духе…

— Давайте подойдем к тому месту, откуда я сделал снимок.

Мы подошли. Среди могил на том месте, где на снимке виднелась голова, ничего не было.

— Это могло быть что угодно. Может, кто-то из детей оставил на выступе пакет с сэндвичами. Он выглядит помятым… помятым и в то же время раздутым — похож на репу. Это может быть даже голова кого-то из детей.

— Лысый ребенок?

— Возможно, так упал свет от вспышки, и кажется, что он лысый. Но если там действительно кто-то был, не хотелось бы мне встретиться с ним ночью в темном переулке.

Мы нервно рассмеялись. Затем сержант сказал:

— Вы не возражаете, если я заберу это? Я сделаю несколько копий. Может быть, кто-нибудь из местных узнает его. Например, те, кто побывал в Музее мадам Тюссо.

И мы снова невесело рассмеялись.

И на этом разговор закончился.

Должен сказать, что официальное открытие нашей выставки в здании администрации скорее походило на вечеринку. Это происходило в дни, когда в средствах не было недостатка; обслуживание было превосходным, виски лилось рекой. Выставка выглядела великолепно; они одолжили у меня негативы и отпечатали фотографии размером квадратный метр, с сильной резкостью; и дети выглядели гораздо более прилежными и трудолюбивыми, чем на самом деле. Но работы были хорошие и хорошо оправлены, а в подходящей рамке любая картинка выглядит на миллион долларов.

Вы также должны вспомнить, что это происходило в те дни, когда детям редко разрешали покидать школу; думаю, графство хотело поощрить творческую работу в начальных классах. В тот вечер там было много учителей, инспекторов, организаторов и советников, и множество чиновников, которые пришли главным образом из-за виски (которое они пили с невероятной скоростью, не моргнув глазом, — должно быть, они обладали большим опытом в этом деле). Ученики 4-го «С» тоже были там; директриса привезла их из Барлборо на автобусе, в сопровождении четырех учителей. Дети выглядели невероятно опрятными; я даже не узнал их, пока они не заговорили.

Доринда, как я помню, приехала прямо из дома в своем белом «мини». Она выглядела счастливой и возбужденной. Вокруг нее образовалась толпа, все поздравляли ее или просто просили напомнить о себе отцу, и я не смог подойти к ней. Но я до сих пор помню, какой она была счастливой…

Обходя экспонаты, я наткнулся на своего полицейского сержанта, он выглядел джентльменом до кончиков ногтей в аккуратном твидовом костюме — теперь, разглядев табличку на его форме, я знал, что его зовут Майк Уоткинс.

— Как ваши венские часы?

— Прекрасно. В отличие от всего остального.

— Значит, так и не поймали своего сумасшедшего краеведа?

— Никто не узнал человека на фотографии. Хотя я заметил несколько чертовски странных взглядов. Вы знаете, мне пришло в голову вот что: ведь это началось после того, как четвертый «си» побывал в церкви.

— Это не они!

— Я знаю, что не они. Но все началось сразу после-как будто они потревожили что-то. Что-то весьма неприятное. Я получил еще одно вещественное доказательство.

Все это время мы прохаживались по выставке. В тот момент нечто старинное, красивое и блестящее среди косоглазых херувимов и размытых копий могильных плит привлекло мой взгляд антиквара. Висячий замок, небольшой, изящный, отполированный до невозможного блеска.

— Погодите, — сказал я.

Мы вместе подошли ближе. Под замком висела записка, нацарапанная довольно небрежно и гласившая:

Сриднивековый замок.

Одолжено из Тэттершемской церкви из склепа дракулы

Дж. Харгривзом и Г. Уинтерботтомом

Замок был не «сриднивековым» и даже не средневековым. Это была элегантная георгианская вещица, украшенная орнаментом из переплетающихся крестов, — замок с решетки, окружавшей алтарь, под которым находился склеп.

Меня охватило ужасное предчувствие.

— Что там у вас за неприятное вещественное доказательство? — спросил я.

Сержант с неловким видом переступил с ноги на ногу.

— Помните, как я соскреб немного черной краски с первой оскверненной могилы? Я отправил ее в отдел судебной экспертизы, но они ничего не могли о ней сказать, поэтому послали ее в министерство внутренних дел. Хорошо, что я взял много.

— Ну и?.. — резко спросил я.

— Ну, и старый сэр Бернард Спилсбери выяснил, что это такое. Это была вовсе не краска — это остатки разложившихся тканей. Животных или людей, они не могут точно сказать… Они очень старые.

— Насколько старые?

Он сглотнул:

— Они считают, им несколько веков…