М и т я
И г о р ь. Что ты мелешь?
П а в е л К у з ь м и ч
М и т я. Может, еще рюмочку? Лена, налей.
Л е н а. Павел Кузьмич, может, кофе?
М и т я. Взбодриться.
П а в е л К у з ь м и ч. Нет, спасибо.
Л е н а. Посидите еще.
П а в е л К у з ь м и ч. На воздухе разморило.
Ж а н н а. Идиотку из меня лепить!.. Свои делишки сами, без меня решайте.
И г о р ь
Л е н а
П а в е л К у з ь м и ч. Да сидите-сидите…
Л е н а. Пал Кузьмич, что с вами?
П а в е л К у з ь м и ч. Так. Ерунда.
Л е н а. Максим! В машине аптечка.
М и т я. У тебя в сумочке таблетки.
Л е н а. Где сумка? (Уходит.)
М и т я. Я за аптечкой.
П а в е л К у з ь м и ч
М а к с и м. Что — сердце?
П а в е л К у з ь м и ч. Мотор в порядке. Слушай, а может, все же придешь? Дочка — чудо. Я тебе говорю. Красавица. Вся в мать. Посидим, чаю попьем. Успокоишь. Ее и меня, старика.
М а к с и м. Я товарища пришлю. Отличный парень.
П а в е л К у з ь м и ч. И ты… тоже… Ох, зря! Мой шеф, когда его на покой провожали и меня вместо него ставили, обронил фразу: «Бойся стариков, прорастут свежей травкой». Вы, молодые, гораздо сильнее от нас зависите, чем вам кажется. Мы вас лепили такими, какими хотели. И вылепили, мы-то это видим. Но в пылу жизни об этом не думаешь. Не замечаешь. Особенно когда перед тобой все дороги открыты. Они, в общем-то, всегда открыты перед тем, кто умеет соображать. Но если к тому же ощущение, что прямо перед тобой ворота распахнутые…
М а к с и м. Как болит? Скажите.