Ужин с шампанским

Т р е т и й  а н г е л (возмущенно). Вам чего?

Х в о с т а т ы й. Давно наблюдаю за вашей нелегкой, но такой нужной всем подвижнической работой. Позвольте выразить восхищение.

Т р е т и й  а н г е л. Вы как сюда попали?

Х в о с т а т ы й. Просто зашел. Если бы мне такой архив…

Т р е т и й  а н г е л. Или вы сейчас же уйдете, или я позову ответственных за порядок…

Х в о с т а т ы й. Так ведь они все на Юпитер завалились, в горный поход. Я же знаю. Стакан воды — вот все, что я прошу. Вы не сможете отказать жаждущему. Это против вашей морали.

Т р е т и й  а н г е л. А вы знаете и пользуетесь. Неблагородно. Копейки, что ли, на газировку жалко? (Уходит.)

Х в о с т а т ы й. Болван! И как старик с такими помощниками ухитряется тянуть эту резину! (Выдвигает ящик.) Так, Скучалый Антон Терентьевич. Ого, месяц я здесь не появлялся, а он аж на второе место скакнул. Прозаик, драматург, эссеист…

Возвращается  т р е т и й  а н г е л  со стаканом воды. Хвостатый поспешно задвигает ящик.

Т р е т и й  а н г е л. Это в последний раз. Больше сюда не приходите.

Х в о с т а т ы й. Обещаю. Но обещаю также, что никогда не забуду вашей доброты, очаровательный крылатый друг.

Т р е т и й  а н г е л. Я вам не друг.

Х в о с т а т ы й. Спаситель. Когда-нибудь и я вас выручу.

Т р е т и й  а н г е л. Надеюсь, не понадобится. Идите. А то копытами стучите, работать мешаете.

Х в о с т а т ы й  и  т р е т и й  а н г е л  расходятся в разные стороны. Голубикин поднимает голову, прислушивается. Голос Аделаиды: «Вы там что, совсем уж?.. Как лошади подкованные, честное слово!»

Г о л у б и к и н (выходит из-за стола). Как тяжело одному! (Достает из стола фотографию, долго на нее смотрит.) Как мне не хватает тебя. Как давно это было! А я все не могу забыть…

Затемнение.

За письменным столом сидят  С к у ч а л ы й, К у н и ц ы н, М и х а й л о в. Вокруг на стульях — ж е н щ и н а  в  ч е р н о м, ч и т а т е л и.

П е р в ы й  и  в т о р о й  а н г е л ы  в костюмах.

К у н и ц ы н (встает). Дорогие друзья, позвольте открыть читательскую конференцию, посвященную творчеству известного писателя Антона Скучалого.

Аплодисменты всех собравшихся.

Долгие годы я являюсь исследователем творчества этого изумительного мастера художественного слова. Поэтому, чтобы не тратить времени, отошлю вас к своим книгам о нем и в коротком вступлении лишь бегло охарактеризую вехи биографии виновника нашей сегодняшней встречи. (Улыбается.) Родился он в семье, где книг, по его собственным воспоминаниям, не читали. И Антон не читал. Затем поступил на завод, где началась его трудовая биография. Здесь молодой паренек с лихвой компенсирует все, чего не добрал в детстве. Именно на заводе Скучалый обретает трудовой и духовный опыт, который позволит ему создать замечательные произведения: романы, рассказы, пьесы… Хочу сразу предоставить слово человеку, с которым писатель когда-то вместе стоял у станка и который был свидетелем его первых шагов в литературе. Товарищ Михайлов, пожалуйста.

М и х а й л о в (приподнимается). Спасибо. Что могу поведать, друзья? Действительно, на завод мы с Антоном… (улыбается) Антоном Терентьевичем пришли в одно время. Были тогда молодыми пареньками… Подружились… И вот как-то наш мастер, теперь он директор завода, предложил Антону написать заметку в стенгазету. И Антон согласился. Долго маялся, подбирал самые нужные, самые точные и емкие слова, советовался с нами, своими товарищами. Все это я помню… Заметка удалась. Ее перепечатала городская газета, затем центральная… Но странно, Антона это как будто не радовало. Я спросил его: «В чем дело?» И он мне честно ответил: не удовлетворен сделанным. Оказывается, чтобы передать мысли и чувства, которые его обуревали, которыми он хотел поделиться с читателями, заметки было мало. Так пришла мечта — написать рассказ. А затем повесть… Как говорят, лиха беда — начало. С той малой заметки начался большой путь Антона в большую литературу.

П е р в ы й  а н г е л. Поразительный путь!

В т о р о й  а н г е л. То что нам нужно.

К у н и ц ы н. А сейчас слово нашему дорогому Антону Терентьевичу Скучалому.