Ужин

— Ну да, — сказал я. — Прямо как в больнице. В больнице тоже надо молиться, чтобы кровь у тебя взяла медсестра, а не врач.

Клэр рассмеялась. Бабетта тоже улыбнулась.

— А мне его жаль, — сказала она.

Только Серж задумчиво и серьезно смотрел перед собой. В выражении его лица было что-то почти удрученное, как будто у него отняли игрушку, занимательную головоломку о винах, урожайных годах и сортах винограда. Неуклюжесть метрдотеля косвенно бросала тень и на него. Ведь это он, Серж Ломан, выбрал шабли с прогнившей пробкой. Он-то уже предвкушал стремительное развитие событий: изучение этикетки, одобряющий кивок, пробный глоток. Особенно последнее. Я вдоволь насмотрелся и наслушался, как он потягивает носом, полощет рот, причмокивает, перекатывает вино языком вперед-назад, вплоть до задней стенки горла и обратно. Я всегда отводил взгляд от этого моноспектакля.

— Остается только надеяться, что у другой бутылки такого изъяна не окажется, — сказал он. — Было бы обидно, ведь это восхитительное шабли.

Он явно находился в затруднительном положении. Ресторан тоже был выбран им, его здесь знают, мужчина в белой водолазке специально вышел из открытой кухни поприветствовать его. Интересно, как бы развивались события, если бы ресторан выбрал я, другой ресторан, в котором он еще не бывал и где метрдотелю или официанту не удалось бы открыть бутылку вина с первого захода; он тогда как пить дать сочувственно ухмыльнулся, покачал головой, — да, я знаю его как облупленного, — смерил бы меня взглядом, в котором ясно читалось: этот Паул всегда приводит нас в самые нелепые места…

Другие известные всей стране политики любили коротать время на кухне, собирали старые комиксы или собственноручно ремонтировали свои лодки. Зачастую выбранное хобби совершенно не сочеталось с имиджем того или иного политика. Некая серая мышь с лицом как скоросшиватель вдруг обожает на досуге готовить по французским рецептам и вот уже красуется на цветной обложке очередного воскресного приложения к национальной газете: вязаными прихватками гордо держит противень с мясным рулетом по-провансальски. Что особенно бросается в глаза помимо фартука с репродукцией картины Тулуз-Лотрека, так это улыбка, призванная донести до читателя полученное от стряпни удовольствие. Вернее, не улыбка, а испуганный оскал, — так непроизвольно скалишься, когда на дороге в тебя врезаются сзади, а ты и рад, что отделался легким испугом, — улыбка нескрываемого облегчения от того, что пресловутый мясной рулет по-провансальски не сгорел в духовке дотла.

Что именно происходило в голове Сержа, когда среди многочисленных хобби он выбрал себе именно винное? Надо бы уточнить. Может, даже сегодня вечером. Я сделал заметку на полях своей памяти, сейчас не самый подходящий момент, но вечер обещал быть длинным.

Раньше он вообще пил только кока-колу, в больших количествах; за ужином он легко мог разделаться с полуторалитровой бутылью. При этом он громко и продолжительно рыгал, за что его часто выгоняли из-за стола. Отрыжка длилась секунд десять, а то и дольше; словно рокочущие раскаты грома, она поднималась из глубин его желудка, создавая ему определенную популярность на школьном дворе — исключительно среди мальчиков (он уже тогда знал, что девочек отрыжки и газы только отпугивают).

Следующим шагом стало оборудование бывшего чулана под винный погреб. Со стеллажами для бутылок, в которых, по его выражению, зрело вино. Во время званых обедов он читал лекции о разливаемых у них дома винах. Бабетта наблюдала за этим его увлечением с некоторой долей иронии, не воспринимая его всерьез. Помню, как однажды я позвонил Сержу, которого не оказалось дома, и к телефону подошла Бабетта. «Он в долине Луары, дегустирует вина», — сказала она с весьма недвусмысленной интонацией. С такой интонацией женщина сообщает, что ее супруг «вынужден был допоздна задержаться на работе», прекрасно зная, что у того уже больше года роман с секретаршей.

Я уже упоминал, что Клэр умнее меня. Но она никогда не предъявляет мне претензий, что я не дотягиваю до ее интеллектуального уровня. То есть она никогда не ведет себя со мной высокомерно, не вздыхает и не возводит глаза к небу, когда я чего-то не понимаю. Конечно, я могу только гадать, как она отзывается обо мне за моей спиной, но уверен, она никогда не позволит себе такого тона, как у Бабетты: «Он в долине Луары, дегустирует вина».

Совершенно очевидно, что Бабетта тоже гораздо умнее Сержа. Что не так уж и сложно, мог бы добавить я, но не делаю этого, — некоторые вещи говорят сами за себя. Я лишь рассказываю о том, что видел и слышал во время нашего совместного ужина в ресторане.

9

— Зобная железа ягненка, маринованная в оливковом масле из Сардинии с добавлением рукколы, — провозгласил метрдотель, тыча мизинцем в два микроскопических кусочка мяса в тарелке Клэр. — Помидоры, вяленные под солнцем Болгарии.