Узют-каны

Они ещё какое-то время сидели молча, разглядывая обелиск и прохожих. Молодая пара толкала перед собой коляску, куда-то мчалась ватага ребятишек. Подбирая мусор, важно раскланивались голуби. Кое-где жёлтыми лоскутками, словно марионетки в ловких пальцах ветра-кукольника, приплясывали в падении умирающие листья. Старушка с воспалённым пьяным лицом складывала в потёртую сумку только что обнаруженную бутылку из-под пепсиколы. Метался столбик вечного огня. И вроде бы ничего не происходило в этой жизни. Застывало время, засыпал мир – поживший, дряхлый старик, ворочался: где-то колет бок, мучает артрит междоусобиц, трещат старые кости, вызывая вулканы, извержения и опуская части суши в бездонные океаны. Не спится, дедушка? Не дают тебе покоя вечно суетящиеся люди-микробы? Бороздят твоё тело каналами, вырубая, жгут волосы, пьют твою кровь, засоряют поры. Прости нас, отец! Вши не виноваты, что они паразиты. Гусеница убивает зелень просто потому, что хочет жрать. Кусая, комар не представляет себе, что несёт боль. Но ведь люди должны понимать, что убивают твоё дряхлое тело! Они знают, что этим уничтожают и себя. Так почему же?! Прости, отец…

– Чего молчишь? – спросил Алексей.

– Жду: скажешь ты или нет.

– О чём?

– О том, что думаешь.

– Раньше я не замечал у тебя способностей к телепатии. Но всё же: о чём я думаю?

– Что опаснее задания мне ещё не поручал.

Егоров опустил голову:

– Поверь, мне не хотелось впутывать тебя, но ты подходишь по всем статьям. Прошёл такую закалку, стреляешь десять из десяти, не связан ни с какими органами власти, и при том – Костенко сам тебя выбрал. К тому же…

– … сам уже впутался, – продолжил за него Молчун, – тем, что, решив расслабиться, оказался в санатории.

– Тем, что живёшь в городе, где жили твои родители. Тем, что выжил много лет назад…

– Подожди, я запамятовал. Перечисляя мои достоинства, говорилось, что я умный, красивый и холостой?

– И ещё идиот, претендент на кодирование от алкозависимости, к тому же стремящийся заработать рак лёгких, хотя, помнится, курить зарекался.

– Это хамство, разве так вербуют? Поучился бы у Костенко, тот хоть деньги предлагает. Кстати, где он их возьмёт?

– Спроси у него сам. Гарантирую от себя, что смета составляется в каком-нибудь из лубянкинских филиалов.

– Пора подводить итоги. Кроме того, что я спившийся симпатичный и умный холостяк с вредными привычками – и за это ФСБ начисляет мне зарплату, ты, кажется, упомянул о моих снайперских способностях. Но не сказал, зачем они мне понадобятся. Вновь возникает наболевший вопрос: что за груз вёз академик, и почему в нём возникла такая необходимость?

– Вопрос вопросов! – отметил Алексей, достал из папки несколько листочков. – Почитай. Полное жизнеописание академика Пантелеева: биография, семья, заслуги, научные труды…

– За сколько часов собрал?

– Откровенно говоря, многое из этой папки скопировано из закрытых сейфов.

– Зря старался. Я взял в привычку не читать ничего, кроме газет. Ну зачем мне муторное перечисление заслуг? Ты сам-то был с ним знаком?

– Видел пару раз.

– А бумажки эти читал? Раз читал, – Молчун закурил сигарету, которую перед этим долго мял в пальцах, – то ответь: что за человек? На твой взгляд.

Егоров почесал переносицу, подумав, выпалил:

– Жадный! До славы, денег и работы.

Молчун всё-таки заглянул в «жизнеописание»:

– Ого, ушёл с кафедры естествознания! И куда же он подался? Где больше платят?

Алексей вздохнул:

– Где надо – его приютили, естественно.

– До такой степени, что выделили персональный секретный объект?

– Это вообще скандал и умора. Говорят, у него была лаборатория при неком НИИ, но оттуда его вытурили. Технички утверждали, что он, мол, разводит тараканов.

– Серьёзно? Я-то думал: откуда они берутся?

– Сам одного видел – ни в жизнь не забуду. Мы как-то раз инспектировали один отдел в том здании. Я отлучился в сортир. Он там сидит на унитазе, с мышь величиной и шевелит усами, будто антеннами…

– Академик?

– Таракан, хохмач. Я чуть заодно и не покакал.

– Неужели такой большой? С мышь? И что ты сделал? – развеселился Молчун.

– Достал пистолет и вогнал ему усы в задницу, разумеется… Я же мастер по тараканам стрелять. Конечно, другой толчок присмотрел. Не в моём возрасте за тараканами гоняться… Говорят, их там много таких огромных было.

– Что по этому поводу говорил академик?

– Отрицал своё причастие, конечно. И я согласен. Тараканы – насекомые вредные, ползают где попало, жрут всякую дрянь. Кстати, в папке это тоже есть. Не дрянь, разумеется, а случай с тараканами. Почитай – не ленись.

– Ты отдашь мне секретные документы?

Егоров улыбнулся и подёргал ус:

– Только на пару часов.

– За это время я всё перефотографирую и продам за границу. Не-а, лучше подарю твоему начальству с пометкой: кто передал и когда…

– Ну и дурак. Я тебе верю, понимаешь? Но через два часа папка должна быть у меня. К тебе заедет мой человек – тот, что за баранкой. Он получит все инструкции.