Узнай Москву. Исторические портреты московских достопримечательностей

Я с сыновьями и помощниками моими, а также и некоторые обыватели стали сламывать горящие заборы и деревянные домики и уносить дрова; без сей предосторожности огонь бы добрался до наших деревянных сараев, конюшней и погребов, и тогда бы невозможно было отстоять реченное большое строение. Но с помощью Всемогущего отвратили мы сие нещастие, в чем способствовал нам много расторопный и отважный наш пожарный начальник Бауермейстер, неоднократно подвергавшийся великой опасности».

Петр Христиани, тот самый четырнадцатилетний подросток, что исполнял обязанности переводчика при Тутолмине, совершил героический поступок: «Младший сын мой, - пишет его отец, - помогавший тушить пожар со стороны Солянки, удалился опять к реке. Вдруг заметили, что в 5-м этаже квадрата (имеется в виду Воспитательный дом. - А.В.) в отделении, принадлежавшем кормилицам, загорелась деревянная решетка пред окном. Сын мой взбежал со всевозможною скоростью по лестницам, открыл горящее уже окно и столкнул на двор решетку, объятую пламенем. Сим решительным поступком отвратил он и сию опасность».

Воспитательный дом, вид со стороны Солянки, 1820-е годы

Несмотря на то что вспомогательные строения вокруг Воспитательного дома сгорели, как то: аптека, конюшни, домашняя кузница, само здание удалось отстоять. В последующие ночи служащие дома неотлучно охраняли дровяной склад, опасаясь его возгорания.

б сентября, когда большая часть Москвы была уничтожена пожаром, в Кремль решил вернуться и Наполеон, которого разбушевавшаяся стихия заставила ранее срочно бежать из Кремля в Петровский путевой дворец. Но даже и во дворце стекла от жара нагревались настолько, что к ним невозможно было подойти, поэтому волосы любопытного императора обгорели, когда он пытался наблюдать за пожаром в окно.

В этот же день Наполеон, обозревая дымящиеся развалины, не мог не обратить внимания на оставшийся целым и невредимым Воспитательный дом, героически спасенный его жителями от уничтожения. Как вспоминал Фэн, секретарь-архивист императора, Наполеон сказал другому своему помощнику: «Поезжайте и посмотрите от моего имени, что сталось с этими маленькими несчастными».

Этого помощника, секретаря-переводчика звали Лелорнь де Идевиль. Он хорошо говорил по-русски и, как и упомянутый главный интендант Лессепс, бывал в России до войны и даже успел тогда познакомиться с Тутолминым, которого он охарактеризовал своему императору как весьма достойного человека.

Судя по записям Фэна, Тутолмин очень обрадовался Лелорню: «Защита вашего государя стала для нас милостью неба, и без защиты, которую ваш государь нам предоставил, не было бы надежды защитить наш дом оттого, чтобы он не стал добычей грабежа и пожара». Не меньший восторг вызвало его появление и у детей, дружной ватагой обступивших француза. Собственно, Лелорнь приехал за Тутолминым, которого он затем повез в Кремль на встречу с самим императором Наполеоном. Встреча эта стала поистине исторической, поскольку иллюстрирует пример поисков мира с Александром I, предпринятых французским императором в сентябре 1812 года.

Таким увидел Иван Тутолмин Наполеона. Фрагмент портрета Ж.Л. Давида, 1812

Тема эта заслуживает отдельной статьи, но совсем мы ее обойти не можем, так как раскрытие роли Тутолмина здесь довольно важно для понимания сути происходящего. Наполеон принял Тутолмина в Кремле 7 сентября. Разговор продолжался почти полчаса, в течение которого говорил в основном Наполеон. О содержании их разговора мы можем судить как по письмам и донесениям самого Тутолмина (например, его письмо вдовствующей императрице Марии Федоровне от 11 ноября 1812 года, опубликованное в 1900 году в «Русском архиве», № 11), так и по воспоминаниям наполеоновского секретаря Фэна.

Войдя в кабинет, Тутолмин поклонился Наполеону, находившемуся в хорошем расположении духа, что продемонстрировала не совсем уместная шутка императора. Он спросил, боятся ли до сих пор сироты Воспитательного дома, что французы их съедят? В ответ Тутолмин изрек обязательные в таком случае слова благодарности в адрес императора за его заботу о детях, за выделенную охрану и так далее. Видимо, удовлетворившись ответом Тутолмина, Наполеон решил прочитать ему лекцию о том, что если бы «этот Ростопчин» не сжег Москву, то всем москвичам было бы сейчас так же хорошо, как и населению Воспитательного дома.

Ростопчина Наполеон вспоминал не раз и не два в своем обличительном монологе, причем самыми недобрыми словами. Могло даже сложиться впечатление, что поскольку Москва занята французами, то и в этом также виноват московский генерал-губернатор. «Донесите о том императору Александру!» - то ли попросил, то ли приказал Наполеон Тутолмину.

Наговорившись, напоследок (так решил Иван Акинфиевич) Наполеон спросил русского, не нужно ему чего еще. Набравшись храбрости, Тутолмин испросил разрешения написать в столицу о чудесном спасении Воспитательного дома. Император милостиво разрешил.