Узнать по глазам. Истории о том, что под каждой маской бьется доброе и отзывчивое сердце

Ученые-философы направления экспериментальной философии провели любопытное исследование. Его участникам предлагалась следующая ситуация морального выбора. Топ-менеджеры некой корпорации одобряют запуск нового проекта, который сулит огромные прибыли, однако может оказать непредсказуемое воздействие на окружающую среду. Влияние проекта на природу и общество может оказаться как отрицательным, так и положительным. Руководителей корпорации и проекта, как специально подчеркивали авторы опроса, не интересуют ни положительные, ни отрицательные последствия проекта, они не хотят зла и не желают добра, они сосредоточены исключительно на возможной прибыли.

Если речь шла об отрицательных последствиях, о вреде для природы и людей, большинство участников опроса сочли главу корпорации и участников проекта в полной мере ответственными за пагубные последствия, напрямую виновными в причинении вреда, сознательно творящими зло. Если же влияние проекта на окружающий мир оказывалось полезным, то большинство опрошенных утверж дали, что особой благодарности за принесенную пользу главы корпорации и участники проекта не заслуживают, поскольку у них не было сознательного намерения творить добро.

Перед нами все та же асимметрия: за причинение зла осуждают сильнее, чем хвалят за принесение пользы, хотя в обоих случаях подчеркивалось, что возможные последствия реализации проекта его участниками изначально в расчет не принимались.

Моральная интуиция подсказывает нам, что добро входит в природу вещей, тогда как зло — результат действия человеческой воли.

Своеобразным этическим экспериментом в той же области экспериментальной философии можно считать известную историю «Паук в писсуаре». Профессор Томас Нагель (Tomas Nagel) какое-то время наблюдал в университетском туалете за пауком, который неосторожно соткал свою паутину прямо в писсуаре, где его рано или поздно, но неминуемо смыл бы поток жидкости. Фаянсовые стенки чаши не давали пауку возможности выбраться самостоятельно, и добросердечный философ-экспериментатор предложил пауку лист бумаги, куда паук переполз, а затем Нагель отпустил его с бумаги на пол в углу туалета. Через два часа экспериментатор вернулся: паук сидел на том же месте. Через два дня он нашел паука все на том же месте мертвым.

История ставит как философские, так и этические проблемы. Оправдан ли нравственно поступок профессора, совершенный из лучших побуждений? Заслуженно ли терзался потом философ чувством вины? Очевидно, что экспериментатор не мог ни предвидеть последствий своего поступка, ни судить о намерениях паука.

Мораль этой истории состоит в том, что бытие само по себе, особенно если это бытие существа, внутреннее состояние которого нам недоступно, имеет в себе элемент морального обоснования, заложенного не нами.

Таким образом, для морального оправдания своего вмешательства в судьбу других существ, и уж тем более людей, необходимо иметь весьма сильные и веские причины.

Приведенные выше примеры убеждают в том, что заповеди, то есть моральные принципы, в основном направлены на то, чтобы останавливать действия, а не побуждать к ним. Пусть это станет напоминанием для тех, кто любит давать решительные советы и знает лучше других, что и кому нужно делать; а также для тех, кто стремится помогать другим, даже если те их об этом не просили.

Важно понимать, что воздержание от действия не есть простое бездействие, порой оно требует куда большей воли и решимости, чем самое решительное действие.

Как сказано в клятве Гиппократа, врач в экстремальной ситуации иногда обязан воздержаться от действий, требуемых той же клятвой: «Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости». Иной раз силы и разумение врача действуют к выгоде одного больного, тогда как другому неоказанием помощи причиняется смерть.

Нравственность — это область таких высоких идеалов, которые именно в силу своей высоты почти всегда обречены на неполную реализацию.