Узники Страха

— Слово Мудрейшего из Мудрейших! — громко, на всю мастерскую, разносился его хриплый бас. — Завтра и после завтра никто в мастерской не работает. Все мастера, и жены и взрослые дети сразу, как только погаснет ночное освещение, займутся уборкой тоннелей, переходов и мастерских. Всеми работами по уборке будет руководить чужеземец Артем. Любые его указания так же обязательны для всех, как мои собственные. Вот так сюрприз! Странная манера «править» у этого Мудрейшего из Мудрейших. Уж кого-кого, а его-то, Артема он мог бы уведомить прежде, чем своих подданных, если решил поручить руководство столь непростым делом.

Артем зашел в мастерскую и подозвал глашатая к себе, но тот рассыпался в извинениях. Оказывается, все было в том, что Артем слишком рано ушел из дома, и посыльный просто не успел заранее познакомить его «Словом» О-Брайна. В том, что Артем не будет возражать против возложенного на него поручения Мудрейшим из Мудрейших, видимо, не сомневался.

Так или иначе, но теперь надо было срочно обойти весь город и заранее продумать план предстоящего «субботника». Это заняло весь остаток дня и добрую часть ночи.

А наутро все пришло в движение. Только теперь Артем увидел, как много людей жило, оказывается, в подземных катакомбах. И каждому надо было дать работу. Впрочем, он сразу поделил их на десятки, назначил в каждой из них старшего и дальше имел дело только с ними.

К удивлению Артема, все эрхорниоты, напрочь лишенные какой бы то ни было инициативы, оказались очень неплохими исполнителями. И к концу второго дня город было не узнать. Все тоннели словно расширились, посвежели, в мастерских стало больше воздуха и света, а главное, — как. показалось Артему, посветлели лица эрхорниотов, в глазах их появилось что-то похожее на радость, надежду на что-то лучшее, более достойное звания человека.

Впрочем, была у Артема и еще одна причина быть довольным прошедшим «субботником». При разборке одной из старых кладовых на свет был извлечен странный предмет, в котором он без труда узнал многострунный музыкальный инструмент. Инструмент был, похоже, совершенно исправен, все струны на нем целы. И что самое интересное — струны эти оказались металлическими. Но не стальными, а изготовленными из какого-то непонятного сплава, издававшими очень мелодичный, ни на что не похожий звук.

Артем тщательно почистил инструмент, принес его в свой шатер и весь вечер перебирал удивительные струны, пытаясь понять, как настроить их и заставить воспроизвести какую-нибудь мелодию. Наконец ему удалось и через несколько дней он смог уже без труда наигрывать несколько простеньких пьес.

Трудно было придумать находку более удачную, чем эта, потому что ничто так не угнетало Артема в его нелегко заключении на дне неприступной котловины, как отсутствие у эрхорниотов даже самой примитивной музыки. Но главное, — ему стало ясно, что некогда, возможно, очень отдаленные времена, эрхорниоты обладали не только высоким уровнем технического развития, но высокой культурой которая была нацело уничтожена либо в результате какого-то стихийного бедствия, либо благодаря сознательным действиям бывших правителей эрхорниотов.

Кстати, этот пресловутый Завет, о котором говорили О-Горди и О-Гримм — ведь он, очевидно, был написан, иначе как сохраниться такому документу? Значит, была у эрхорниотов и письменность, а может, и книги, которые уничтожили вместе с музыкальными инструментами.

Странный, единственный, пожалуй, в истории феномен — племя людей, полностью утративших свою культуру.

7

А три дня спустя, рано утром, едва Артем успел привести себя в порядок после сна, в шатре его появилась молодая ткачиха, которую он хорошо запомнил, так как она первой села за его станок, а потом первой бросилась ему на шею и настойчивее всех приглашала в гости в тот памятный день в подземной мастерской.

Впрочем, сейчас он едва узнал ее в наспех одетой, плохо причесанной женщине, которая не переставала плакать, размазывая слезы по лицу, и беспрерывно сыпала словами, смысл которых еле доходил до Артема.

— Подожди, сядь, успокойся, — остановил ее Артем, — и говори помедленнее: я плохо еще понимаю ваш язык. Как зовут тебя?

— Я О-Регги. Клайд О-Регги. У меня несчастье. Дочка, маленькая девочка, упала с лестницы и напоролась ногой на острую палку. Сейчас ей очень плохо. Пойди, посмотри, скажи, что делать. Ты все можешь.

— Да нет, ты ошибаешься. Я не врач, не лекарь. Я никогда не лечил людей.

— Все равно, ты все можешь, чужестранец Артем. Пойди, взгляни на дочку.

— Говорю тебе, я ничем не смогу помочь.

— Но она умирает, пойми, умирает! Что тебе стоит пойти и посмотреть. Это совсем рядом. — О-Регги вдруг вскочила с кресла и повалилась к его ногам.

— Ну, зачем ты так? Ну, пойдем, посмотрим, — вконец растерялся Артем, поднимая женщину с пола.

Та схватила его за руку и, раскрыв люк, повлекла вниз по лестнице так, что Артем сам чуть не сорвался вниз.