Узы крови

В тот вечер маленького Анри, спрятавшегося в платяном шкафу и плачущего от обиды, нашла его бабка, графиня де Грамон. Посадив мальчишку себе на колени, она быстро выведала причину истерики младшего внука и попросила показать ей тот злосчастный жетон, который Анри все еще сжимал в своей крохотной ладошке.

Когда она увидела изображение на серебряной пластине, то хитро улыбнулась. И поведала завороженно слушавшему ее внуку, что это вовсе не креветка, а морской рак-богомол. Опаснейший хищник, который может сутками терпеливо выжидать свою добычу. И когда та приближается к нему, рак-богомол бьет жертву своей клешней так быстро и так сильно, что убивает ту наповал. А потом спокойно и неторопливо выедает все ее внутренности.

Маленькому Анри очень понравился этот рассказ. Он не поленился и нашел все книги в семейной библиотеке, в которых упоминалось это необычное существо. Не зря говорят, что первая игра в «Выбери себе зверя» в какой-то степени определяет судьбу игрока. Генрих подобно раку-богомолу учился ждать своего часа.

Фердинанд, некогда выбравший льва, переоценил свои силы и Генрих нанес тот самый сокрушительный смертельный удар. Благодаря этой тактике, теперь он не виконт, а единственный граф де Грамон. Могла ли его бабушка, рассказывая ему о раке-богомоле, представить, что ее младший внук впоследствии применит эти знания, чтобы уничтожить ее старшего внука, законного наследника рода де Грамонов?

— Ваше сиятельство, явился шевалье Ренар, — ровным голосом сообщил камердинер графа. — Прикажете впустить?

Генрих де Грамон, отвлекшись от воспоминаний, взглянул на своего слугу и произнес:

— Зови.

Граф взглянул на часы и хмыкнул. Ровно полдень. На удивление, этот шельмец явился вовремя, минута в минуту. Генрих намеренно назначил ему время за два часа до обеда. Граф хотел составить собственное мнение касаемо «обновленного» бастарда его братца.

Спустя несколько мгновений дверь его кабинета открылась, и порог переступил Макс Ренар. Генрих встречал своего племянника сидя в глубоком кресле за рабочим столом. Он не стал изображать занятость бумагами, как это делали клерки из королевской канцелярии, желая напустить на себя важности и тем самым заставляя посетителя чувствовать себя не в своей тарелке. Нет. Генрих был выше всех этих плебейских приемов. Он знал цену себе и своему положению.

Граф сидел в кресле, уперев локти в подлокотники и положив подбородок на скрепленные в замок ладони. Он, словно тот самый рак-богомол, ждал приближения своей жертвы и внимательно разглядывал ее перед смертельным ударом.

Вот только вошедший мало напоминал жертву. Генрих сперва даже не узнал своего племянника. Настолько тот внешне изменился. Он помнил Макса розовощеким и круглолицым молодым человеком, с пухлыми ладошками и испуганными бегающими глазами.

Сейчас перед ним стояла совершенная противоположность прежнему Максу. Загорелый, поджарый. Шаг уверенный, пружинистый, как у дикого зверя. Взгляд холодный, пронзительный и слегка насмешливый. Генриху на мгновение показалось, что племянник видит его насквозь. От этого взгляда по спине графа пробежали мурашки. Напротив него стоял хищник. Молодой, дерзкий, готовый в любую минуту вцепиться в горло. Граф неожиданно для себя вспомнил доклад его капитана о Максе и только что безоговорочно поверил каждому его слову.

Взгляд графа скользнул по тренированной фигуре племянника. Его простой, но добротный наряд резко контрастировал с яркими модными нарядами его сыновей.

Внимательный взгляд Генриха вдруг зацепился за небольшое серебряное украшение, висевшее на груди Ренара. Франсуа, жалуясь на наглого и дерзкого бастарда, который нанес визит в свой бывший особняк, упоминал об отвратительной одежде кузена и его безвкусных украшениях. Генрих тогда не придал значения словам сына. В отличие от своего младшего отпрыска граф был прекрасно осведомлен обо всех вестонских орденах. Тем более таких, как «Серебряное крыло Стрикса». Более того, за всю историю рода де Грамон лишь двое его представителей были удостоены чести стать кавалерами этого ордена. И вот сейчас какой-то бастард, рожденный дочерью торговца, щеголял перед ним таким же орденом. Генриху стоило труда сдержать ругательство, что вот-вот было готово сорваться с его губ.

И опять этот насмешливый взгляд. Ублюдок Фердинанда словно читал его мысли.

— Ваше сиятельство, — элегантно поклонился Ренар. — Дядюшка, благодарю вас за приглашение. Это честь для меня.

— Как-то ты не особенно торопился, — хмыкнул Генрих. — Помнится, я посылал за тобой еще зимой.

Ренар пожал плечами. Выражение раскаяния на его лице было настолько напускным, что Генриху захотелось закатить глаза и фыркнуть. Но он снова сдержался. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Чрезвычайные обстоятельства помешали мне, — произнес Ренар. — Долг перед короной.

— А после? — спросил Генрих. — После того, как твой долг был закрыт? Кстати, ты даже не можешь представить скольких усилий мне это стоило.