Узы крови (СИ)

Прозрачный полумесяц подсматривал за столь удивительным зрелищем с высоты своего пьедестала. Его верные слуги, звезды, заменяли идущим факелы. Нолан думал, что ожидание будет долгим и невыносимым, но все произошло гораздо быстрее. Теперь он даже начал сожалеть о том, что желал ускорения процесса. В последний путь принца Дорна нарядили, как истинного короля: оранжевая материя по-прежнему скрывала его, но под ней покоилось вымытое тело, одетое в легкие доспехи. Лицо выбрили, раны промыли и перевязали, а глаза закрыли. Любимое копье принца – подарок отца – покоилось рядом с хозяином. Золотая корона с маленькими солнцами на остриях лежала на груди, придерживаемая одной рукой. Нолан был крайне удивлен, когда заметил на лице брата странное умиротворение. В какой-то момент ему даже показалось, что Рубен улыбается уголками губ, однако это была иллюзия, которая исчезла сразу же после того, как усопшего вновь накрыли флагом.

Резкий запах смерти был перебит многочисленными цветами, выложенными по периметру тела. Небольшой холм вызвал затруднения, поскольку лошади не могли подниматься с тяжелой крытой каретой, но несколько ударов хлыстом достаточно быстро исправили ситуацию. Второй сын Мартина наконец оказался на возвышенности и созерцал белые стены Железного Наконечника.

Любимое место Рубена.

Теперь оно станет его могилой.

Огромный крестовидный помост, выложенный из дерева, был полностью обвешан флагами. Множество маленьких огоньков пылало в рядах процессии и позади нее. Тело погибшего принца аккуратно переложили вместе со всеми украшениями в центр погребального костра, который должен был навсегда разъединить душевную оболочку с мирским существованием, закованным внутри, - такое поверье блуждало в религии Южного региона.

– Милорд, – один из дорнийцев, подошедший к восседавшему на коне принцу, спокойно поклонился, давая понять, что время пришло. В его руке находилась подожжённая палка, предназначенная для последнего действия, известного каждому. – Пора.

Нолан несколько секунд изучал освещённое пламенем лицо гвардейца, а затем, немного помедлив, спустился с коня, отдав поводья подошедшему слуге. Трескавшаяся деревяшка угрожающе поблескивала в ночном небе. Последнее действие радовало всех собравшихся гораздо больше, чем заунывный вой священнослужителя, призывающего всех к безукоризненному подчинению Божьей воле. Толстая Библия в кожаном переплете каждый раз то открывалась, то закрывалась, несмотря на то, что ее владелец помнил стих наизусть. Речь будет долгой и затянутой, а к тому моменту факел может догореть – это считалось плохим знаком среди суеверного народа.

Мартелл предусмотрительно отдал медленно тухнувшее пламя одному из вассалов, чтобы осторожно пересечь деревянную ограду и последний раз взглянуть на покойного. Лица всех собравшихся были обращены к небесам – в своем молельном экстазе они не заметили так называемое осквернение своеобразной могилы бывшего принца. Нолан старался осторожно переступать через каждую линию деревяшек, образовывавших кольца, полностью окружавшие крест, в центре которого лежал Рубен.

– Прощай, брат. – Положив руку на плотно закрытые глаза умершего, он наклонился немного вперед и запечатлел последний поцелуй на холодном лбу. – Найди отца, маму, дядю… Скажи им, что мы скоро встретимся.

Мартелл едва успел вернуться на свое место, когда очередное крестное знамение оповестило всех о том, что пришло время для решительных действий. К счастью, огонь не успел окончательно погаснуть, прежде чем Нолан выхватил его из рук вассала, а затем, не задумываясь, не медля ни секунды, бросил в первое кольцо из сухих веток. За несколько секунд пламя охватило второе и третье кольцо, а через минуту – пожирало своеобразный крест, в центре которого лежал Рубен Мартелл, принц и верховный правитель Дорна, сын Мартина и Алисы.

Жар от погребального костра заставил большую часть людей отойти на достаточно большое расстояние.

Половина опустились на колени, глядя, как клубящийся дым медленно поднимается ввысь. Вид этого зрелища вызвал у фанатиков жажду к бесконечным молитвам. Нолан всегда был далек от религии, в его семье эти чувства не прививались с детства из-за цинизма дяди, за что, пожалуй, следовало бы его поблагодарить, будь он здесь. В темных глазах отражалось разгорающиеся пламя, объявшее всю территорию.

Просьба брата была исполнена: он похоронен на гористой возвышенности, откуда открывается поистине великолепный вид на весь замок, чьи белые стены поразительно гармонируют с темно-голубым небом.

– Мне жаль, мой принц.