Узы крови (СИ)

«Что за…?» – Гермиона вовремя оборвала собственную мысль, чтобы не использовать ругательство. Сказать, что она ничего не поняла в этом высокопарном лепете – значит, не сказать ничего. Встряхнув головой, она еще раз перечла написанное. Но причем тут какое-то «таинство», которого от нее требовала банши? Ох уж, эти потусторонние существа, неужели они не могут выражаться ясно?! Пойди туда, сделай то! Гермиона еще раз пробежала текст глазами и вздохнула. Словосочетание «невинная кровь» настораживало. Ей сразу вспомнились все те страшные статьи о жертвоприношениях друидов, которые она читала. Немного посидев над книгой, она попыталась скопировать нужный текст, что ей, разумеется, не удалось – на рукопись и перевод были наложены чары. Гермиона рыкнула от досады, еще пару раз перечитала текст, все больше убеждаясь, что речь идет об убийстве, затем захлопнула книгу и с отвращением отложила, словно держала в руках нечто гадкое. Очевидно, ей придется забыть о том, чтобы снять проклятье с Гиневры.

***

Так, в бесконечных тренировках, поисках и стыдливом ощущении собственной беспомощности подошла к концу осень, началась зима, а затем незаметно подкралось Рождество.

***

Северус положил перед Гиневрой какие-то документы с печатями.

– Что это? – она опасливо покосилась на бумаги.

В последнее время отношения между ними были довольно натянутыми: Гиневра никогда не умела скрывать от Северуса истинных мотивов своего поведения, и он прекрасно знал, что ее траур по сестре – больше прикрытие, способ оттянуть свадьбу еще на какое-то время. Это заставляло его молча негодовать, но Гиневра все равно чувствовала это негодование, а себя считала виноватой, но не могла иначе.

– Результат моей отлучки тогда, в Амстердаме, – уведомил Северус.

Эта его отлучка на второй день пребывания в Амстердаме, так и оставшаяся без объяснения, стала причиной непродолжительной обиды Гиневры и Гермионы, всерьез испугавшихся за него тогда.

– А, – Гиневра подняла на него глаза, стараясь по его непроницаемому виду понять, что в этих документах, но очень быстро сдалась, поняв, что это бесполезно, и взяла бумаги со стола.

Это были документы на имя некоей Патриции Саган.

– Кто такая Патриция Саган? – вздернула брови Гиневра.

– Дальняя родственница Снейпов, – невозмутимо ответил Северус. – По линии моей бабки.

Гиневра все еще не понимала, к чему он клонит.

– Она сквиб, – продолжил Снейп после паузы, прожигая ее взглядом черных глаз. – Нынче не осталось магов, которым известно об ее существовании. Она живет в магловском мире, документы волшебницы ей не нужны.

И тут Гиневра в один миг все поняла.

– О, Северус, – устало простонала она. – Лучше бы ты мне что-нибудь подарил на Рождество.

Он как будто не слышал.

– Ты, правда, по документам будешь на четыре года старше меня, но кто на это смотрит, – добавил он. – К тому же, если дело обернется удачно для нас, никто не будет особо проверять «героя войны». Все официальные мероприятия ты сможешь посещать в ее облике. Она довольно миловидна…

Гиневра вскочила и заметалась по комнате.

– Нет, нет, нет, и еще раз нет! – она потрясла руками. – Ты ставишь себя под угрозу! Под угрозу Поцелуя дементора! Если правда все-таки раскроется…

– Не раскроется, – ледяным тоном возразил Северус.

– Ты не можешь этого знать! – вскрикнула Гиневра, останавливаясь и резко оборачиваясь к нему. – Ты ставишь под угрозу и Гермиону тоже! Она ведь точно будет знать правду – соучастницей будет считаться!

Он сидел все так же неподвижно, закинув ногу на ногу, небрежно свесив руку через подлокотник кресла – бесстрастный, непоколебимо спокойный и элегантный в своем черном, с иголочки, одеянии. Он уже все решил, и переубедить его невозможно – Гиневра видела это. Она отвернулась к окну, невольно издав тонкий стон, и уставилась на рождественский снегопад, нервно потирая руки. Как же он не понимает… даже, если так, даже если она решится, – а она никогда не решится! – то остается еще ее сила, ее проклятье, с которым не сладить. К глазам подступили слезы. Сейчас Гиневра почти завидовала Гермионе, избавившейся от этой беды. «Нет, нет, и речи быть не может», – строго одернула она себя, невольно рисуя в воображении картины будущего, где она – законная супруга Северуса. Не бывать этому. Она не сможет всю жизнь носить этот чертов амулет, вновь висящий у нее на шее. Он убивает ее. А без него она опасна. Гиневра устало вздохнула, на миг прикрыв глаза. Почему все это ей? За что? Как же она хотела избавиться от этого проклятья. Но она, после всего, что натворила, не заслуживает окончания этих мук, не заслуживает прощения и помилования. Если бы она была честной и справедливой, как и положено выпускнице ее факультета, то сама вернулась бы в лапы дементоров, когда все закончится. Но она прекрасно знала, что слишком малодушна для справедливости. От одного воспоминания об этих монстрах комок страха образовался в солнечном сплетении и принялся глодать ее.

– Гиневра, – тихо произнес Северус, неслышно приблизившись и опустив руку ей на плечо.