Узы купидона

Ронак, к моему удивлению, подхватывает еще трех фейри и выбрасывает их на сушу, после чего его засасывает в ужасный водоворот.

Как раз в тот момент, когда его затягивает под воду, другой фейри, у которого есть жабры и перепонки, ныряет за ним обратно.

Я задерживаю дыхание, считая секунды в ожидании Ронака на поверхности.

Легкие начинают гореть. Я все еще не дышу.

Где он?

Вода – злая, неистовая сущность, которая бьется о землю и брызгами окатывает трибуны. Мои легкие жаждут кислорода, но я все еще не дышу. Нет, пока Ронак не вдохнет, не вдохну и я.

Черт возьми, Ронак, если ты умрешь…

Я не сделаю ни одного вдоха, пока и он не сделает.

Вернись, черт возьми!

Как только перед моими глазами появляются черные точки, я вижу, как снова появляется рыба-фейри, а через секунду после этого Ронак, кашляя и отплевываясь, всплывает на поверхность.

Я вдыхаю с огромным облегчением.

Фейри, стоящие в стороне, подплывают к ним и вытаскивают их из воды. Ронак поворачивается и выплевывает около галлона воды.

Он поднимается на ноги и встает в ряд с остальными фейри, и все они смотрят на четвертую и последнюю часть соревнования.

Гигантскую стену огня.

– Черт.

Глава 13

Как, черт возьми, они вообще должны пройти через эту, мать его, стену огня?

Я цепляюсь за подлокотники так сильно, что белеют костяшки.

Окот замечает это и похлопывает меня по спине.

– Дыши, возлюбленная моя. Они справятся.

Я стараюсь слушать его, стараюсь. Но мое тело точно забыло, как правильно дышать. Получаются только быстрые поверхностные вдохи.

Одна из участниц, фейри с дредами до щиколоток, выходит вперед и пытается коснуться огня. Сверхъестественно неподвижное пламя внезапно оживает, испепеляя ее за секунду. Она даже не успевает вскрикнуть.

Я сдавленно хриплю, по позвоночнику ползет ужас. Теперь пламя живое. Оно бушует и ревет, как из сущей преисподней, и фейри отскакивают врассыпную, потому что к ним тянутся языки пламени.

Мои парни оглядываются, пытаясь найти какой-нибудь выход, какую-нибудь хитрость. Никто из других участников, похоже, даже не хочет пытаться пройти сквозь пламя.

Я их не виню.

Тем не менее еще один фейри делает неуверенный шаг вперед и поднимает руку. Не уверена, к какому виду фейри он относится, но мне видно струи воды, брызжущие из его ладони. Он пытается погасить пламя. Значит, он относится к водному виду.

Послать его вперед – идея хорошая, только это ни капельки не помогает. Огонь даже не шипит. Вода совершенно на него не действует.

Фейри в растерянности опускает руку, и я вижу, как некоторые из них, сгруппировавшись, оживленно переговариваются между собой, пытаясь найти выход из ситуации.

Пикси выпускает крылья и взмывает в небо, решив попробовать перелететь через стену. Я думаю, может быть, она справится. Но как только она оказывается наверху, пламя выстреливает и ловит ее, как муху.

От пикси остаются лишь угольки и пепел, а ее форма падает на землю.

– О, боги, – стону я, борясь с желанием закрыть глаза.

Я вся вспотела, сердце колотится, и я все еще не могу нормально дышать. Как, черт возьми, кто-то может пройти это состязание?

О, точно. Они и не должны.

Другой пикси с мучительными рыданиями падает на колени перед кучкой пепла. Он сжимает пепел в руках и кричит. Пикси смотрит на королевскую ложу и ревет: злобно и вне себя от боли. Принц жестоко ухмыляется.

– Это ужасно, – шепчу я.

Окот протягивает руку и берет в нее мою ладошку, и совсем не жалуется, когда мои ногти впиваются в нее, так сильно я сжимаю.

Крики пикси переходят в беззвучные рыдания, и он вдруг, шатаясь, поднимается на ноги.

– О, боги, он собирается…

Один, два, три участника пытаются остановить его, но это бесполезно. Его горе слишком сильно, его цель слишком решительна. Он отталкивает всех в стороны.

Не раздумывая ни секунды, он взлетает и прыгает в пламя. И тут же сгорает.

Он полетел навстречу смерти. Хотел ее. Прямо за девушкой-пикси. Мне становится плохо.

Я щурюсь, а затем поднимаю руку, указывая на огонь. То же проделывают и другие зрители на трибуне.

– Гляди! – Я смотрю на изменяющееся пламя, распахнув глаза.

Огонь раздвигается, как занавес на сцене, прямо там, где пикси принес себя в жертву. Теперь на этом месте прочерчена узкая дорожка, и огонь снова замирает.

Участники не колеблются. Они бегут вперед, одной шеренгой, пробиваясь через проход, появившийся в огненной стене.

– Не понимаю.

– Это послание, – говорит Окот.

– Какое послание?

– Жертва превыше милосердия. Смерть превыше жизни. Они выживут, только если он разрешит, а он разрешает только после уплаты высокой цены.

Когда трое моих парней доходят до конца, я хватаю ртом воздух, потому что забыла дышать.

– Значит, кто-то должен был добровольно пойти в огонь, зная, что погибнет?

– Да.

Я перевожу взгляд на королевскую ложу, когда голос принца Эльфара раздается снова.