V.

— Разведись. — МакКлинтик, похоже, был не в духе. — Рун, поехали в Ленокс. Я не могу терять уик-энд. О неприятностях твоих женщин слушать не желаю. У меня самого этих проблем хватит на двоих.

— Я не против. Приятная местность. Зеленые холмы. Славные люди.

— Поехали. Там есть одна малышка, которую я хочу увезти из города, пока она от жары не съехала с катушек. А то и того хуже.

Им потребовалось некоторое время на обсуждение. До захода солнца они пили пиво, затем заехали к Уинсаму, где сменили «триумф» на черный «бьюик».

— Он смахивает на служебную машину Мафии, — заметил МакКлинтик. — Ух.

— Ха-ха, — отреагировал Уинсам.

Они продолжили путешествие ночью, долго катили вдоль побережья Гудзона и наконец свернули направо в Гарлем, где начали продвижение к дому Матильды Уинтроп, останавливаясь у каждого бара.

Вскоре они стали спорить, как студенты, кто из них более пьян, притягивая к себе враждебные взгляды, вызванные не столько цветом кожи, сколько неискоренимым консерватизмом окраинных баров, где степень мужественности не определяется количеством выпитого.

К дому Матильды они приехали уже сильно за полночь. Почтенная леди, услышав южный акцент Уинсама, говорила исключительно с МакКлинтиком. Спустилась Руби, и МакКлинтик ее представил.

Наверху загремело, раздались крики и грудной смех. Матильда с воплями выбежала из комнаты.

— Сильвия, подружка Руби, сегодня занята, — удрученно сказал МакКлинтик.

Уинсам был очарователен.

— Не берите в голову, мои юные друзья, — успокоил он. — Дядя Руни отвезет вас куда только пожелаете, не станет подглядывать в зеркало заднего вида, будет просто добрым старым шофером.

После этого МакКлинтик расцвел. Руби напряженно-вежливо держала его за руку. Уинсам видел, что МакКлинтику не терпится выбраться за город.

Наверху опять загремело, на этот раз даже громче.

— МакКлинтик, — заорала Матильда.

— Придется пойти и кого-нибудь вышибить, — объяснил МакКлинтик Руни. — Вернусь через пять минут.

Руни и Руби остались одни в гостиной.

— Мы могли бы прихватить с собой одну мою знакомую, — сказал Уинсам. — Кажется, ее зовут Рэйчел Оулгласс, она живет на Сто двенадцатой улице.

Руби принялась возиться с застежкой сумочки.

— Вряд ли твоей жене это понравится. Лучше мы с МакКлинтиком возьмем «триумф» и поедем сами. Незачем тебе вникать в наши дела.

— Моя жена, — мгновенно рассвирепел Уинсам, — долбаная фашистка. Тебе ли об этом не знать.

— Но если ты возьмешь Рэйчел…

— Я просто хочу поехать куда-нибудь за город, подальше от Нью-Йорка, туда, где сбываются все ожидания. Разве нет таких мест? Ты еще совсем молода. А у детей все именно так и происходит, разве нет?

— Я уже далеко не ребенок, — прошептала она. — Ради Бога, Руни, перестань.

— Детка, если этого нет в Леноксе, значит, будет где-нибудь в другом месте. Где-нибудь дальше на восток, на озере Уолден,243 ха-ха. Хотя нет. Нет, теперь там общественный пляж, где сидят всякие бостонские жлобы, которые с радостью поехали бы на Ривер-Бич, если бы толпа точно таких же жлобов оставила им хоть немного места; а так эти жлобы садят на камнях вокруг Уолдена, рыгают, пьют пиво, которое им удалось протащить мимо охранников, пялятся на молоденьких девочек и ненавидят своих жен вкупе с вонючими детишками, которые тайком писают в воду. Тогда где же? Где найти такое место в Массачусетсе? Или даже во всей стране?

— Сиди дома.

— Нет. Надо же посмотреть на этот поганый Ленокс.

— Ты слышала, детка, — мягко запела Руби с рассеянным видом, — ты знала о том, что в Леноксе нет наркоты…

— Как ты это сделала?

— Жженой пробкой, — ответила она. — Как певцы, которые на концертах косят под негров.

— Врешь. — Уинсам отошел в другой конец комнаты. — Ты вообще ничем не пользовалась. Нужды не было. Ты вообще обошлась без грима. Знаешь, Мафия полагает, что ты немка. Я считал, что ты пуэрториканка, пока Рэйчел меня не просветила. Как так получается, что каждый видит в тебе то, что хочет видеть? Это защитная окраска?

— Слушай, Руни, — сказала Паола, — я много об этом читала и выяснила, что о мальтийцах никто толком ничего не знает. Мы сами считаем себя чистой расой, а европейцы причисляют нас к семитам, хамитам, потомкам смешанных браков североафриканцев или турков и еще Бог знает к кому. Но здесь, для МакКлинтика и всех прочих, я негритянка по имени Руби. — Уинсам фыркнул. — Будь другом, не выдавай меня — ни им, ни ему.

— Я никому не скажу, Паола. — Тут вернулся МакКлинтик. — Ладно, ребятки, вы не против заехать за моей подружкой?

— За Рэйчел? — разулыбался МакКлинтик, — Славное дело.

Паола совсем сникла.

— Представляю, какой пикник мы вчетвером устроим за городом. — Это говорилось для Паолы; Уинсам окосел и уже не следил за собой. — Это будет нечто новое, свежее и чистое.

— Пожалуй, вести буду я, — решил МакКлинтик. Таким образом ему удастся сосредоточиться и немного прийти в себя, а за городом дело пойдет легче. Тем паче что Руни совсем пьян. Даже больше, чем кажется.