В 4:50 с вокзала Паддингтон

Дермот Крэддок сидел за письменным столом в своем кабинете Нового Скотленд-Ярда. Он непринужденно развалился в кресле, опираясь локтем на стол, и беседовал по телефону, держа трубку у уха в той же руке. Говорил по-французски – этим языком он владел достаточно бегло.

– Это всего лишь моя идея, как вы понимаете, – сказал он.

– Но это явно удачная идея, – произнес голос на другом конце линии, из парижской префектуры. – Я уже начал проводить расследование в этих кругах. Один мой агент сообщает, что у него появились два или три следа. Если у таких женщин отсутствует какая-то семейная жизнь – или любовник, – они очень легко исчезают из поля зрения, и никого это не беспокоит. Они уезжают в турне, или у них появляется новый мужчина, – никому до этого нет дела. Жаль, что на той фотографии, которую вы мне прислали, ее так трудно опознать. Удушение не улучшает внешний вид… Ну, с этим ничего не поделаешь. Сейчас пойду читать последние сообщения от моих агентов по этому делу. Возможно, что-то появится. Au revoir, mon cher[7].

Крэддок вежливо попрощался, и в этот момент перед ним на стол положили листок бумаги. На нем было написано: «Мисс Эмма Крэкенторп. К детективу-инспектору Крэддоку. По делу Ратерфорд-холла».

Инспектор положил трубку и сказал констеблю:

– Пригласите мисс Крэкенторп ко мне.

В ожидании он откинулся на спинку кресла и задумался.

Итак, он не ошибся: есть нечто такое, что известно Эмме Крэкенторп; возможно, не так много, но что-то есть. И она решила ему это нечто рассказать.

Крэддок встал, когда она вошла, пожал ей руку, усадил в кресло и предложил сигарету, от которой она отказалась.

Затем наступила недолгая пауза. Полицейский решил, что она пытается подобрать нужные слова. Он подался вперед.

– Вы пришли о чем-то мне рассказать, мисс Крэкенторп? Я могу вам помочь? Вас что-то беспокоит, не так ли? Какая-то мелочь, может быть, которую вы считаете не относящейся к делу, но, с другой стороны, она может иметь к нему какое-то отношение… Вы приехали сюда, чтобы рассказать мне о ней, не так ли? Вероятно, она имеет отношение к личности покойной? Вам кажется, что вы знаете, кто она такая?

– Нет, не совсем так. Я думаю, что это очень маловероятно. Но…

– Но есть некая возможность, и это вас беспокоит. Лучше расскажите мне об этом, потому что тогда мы сможем вас успокоить.

Эмма помолчала несколько секунд, затем заговорила:

– Вы видели трех моих братьев. У меня был еще один брат, Эдмунд, который погиб на войне. Незадолго до того, как он погиб, он написал мне из Франции…

Она открыла сумочку, достала старое, пожелтевшее письмо и прочла из него:

Надеюсь, это не станет для тебя потрясением, Эмма, но я собираюсь жениться, на француженке. Все произошло очень внезапно, но я знаю, что тебе понравится Мартина и что ты позаботишься о ней, если со мной что-нибудь случится. В следующем письме я напишу обо всем подробно, к тому времени я уже буду женатым человеком. Осторожно сообщи эту новость старику, ладно? Наверное, он взорвется…

Инспектор Крэддок протянул руку. Эмма поколебалась, но отдала ему письмо и быстро продолжила:

– Через два дня после этого письма мы получили телеграмму, в которой сообщалось, что Эдмунд пропал без вести, его сочли погибшим. Позднее нам уже точно сообщили, что он убит. Это было как раз перед Дюнкерком, тогда царила неразбериха… Насколько я сумела выяснить, в армии не осталось никаких документов о его женитьбе, но, как я уже сказала, тогда царила неразбериха. Я не получала никаких известий от той девушки. После войны я пыталась навести какие-то справки, но знала только ее имя, а эта часть Франции была оккупирована немцами, и трудно было что-то выяснить, не зная фамилии девушки, да и вообще ничего о ней. В конце концов я решила, что эта женитьба так и не состоялась и что девушка, наверное, вышла замуж за другого человека еще до конца войны; или, возможно, ее саму убили.

Инспектор Крэддок кивнул. Эмма продолжала:

– Вообразите мое удивление, когда всего месяц назад я получила письмо, подписанное «Мартина Крэкенторп».

– У вас оно с собой?

Женщина вынула из сумочки и вручила ему письмо. Инспектор с интересом прочел его. Оно было написано наклонным французским почерком – почерком образованного человека.