V.

Майистрал впереди свернул налево, прочь от огней широкой улицы; вниз по склону к Страда-Стретта. Здесь пролегали границы Сомнительного Квартала этого города; Шаблон озирался без особого любопытства. Везде одинаково. Как же искажается представление о городах с такой работой! Если об этом столетии не сохранятся никакие свидетельства, кроме личных дел МИДовских оперативников, историкам будущего предстоит воссоздать довольно причудливый ландшафт.

Массивные общественные здания с непримечательными фасадами; сети улиц, на которых, похоже, таинственно отсутствует гражданское население. Стерильный административный мир, окруженный варварскими землями снаружи: петляющие переулки, публичные дома, таверны; дурно освещенные, если не считать точек встречи, которые выделяются, как блестки на старом и затасканном бальном платье.

«Если и отыщется какая-либо политическая мораль в этом мире, – записал как-то Шаблон у себя в дневнике, – то лишь то, что мы влачим на себе дела этого столетия с невыносимым двоением в глазах. Право и Лево; теплица и улица. Правое может жить и работать лишь герметично, в теплице прошлого, а снаружи Левое ведет дела свои на улице, манипулируя насилием толпы. И существовать может лишь в пейзаже грез о будущем… Что же настоящее настоящее, люди неполитические, некогда уважаемая Золотая Середина? Устарело; как ни верти, скрылось с глаз долой. На Западе таких крайностей мы можем ожидать, самое малое, только в предельно „отчужденном“ населении, уже через считаные годы».

Страда-Стретта; Прямая улица. Проход, коему назначено, такое чувство, быть запруженным толпой. Примерно что сейчас и происходило: ранний вечер привлек на нее моряков в увольнении с К. Е. В. «Эгмонт» и боевых кораблей помельче; команды греческих, итальянских и североафриканских купцов; а также массовку из мальчишек-чистильщиков, сутенеров, торговцев побрякушками, сластями, неприличными открытками. Топологические уродства этой улицы были таковы, что, казалось, идешь чередой эстрад мюзик-холлов, каждая отделена поворотом или уклоном, на каждой свои декорации и своя труппа, но все – ради того же низкопробного развлечения. Шаблон, старый чечеточник, чувствовал себя как дома.

Но шаг в сгущавшихся толпах он прибавил; с некоторой тревогой заметив, что Майистрал все чаще начал пропадать в накатах синего и белого впереди.

Справа от себя он уловил настойчивый образ – тот мигал у него на самом краю поля зрения. Высокий, черный, отчего-то конический. Шаблон рискнул искоса глянуть. Похоже, какой-то греческий поп или приходской священник уже некоторое время старался от него не отстать. Что божий человек делает на такой территории? Ищет, быть может, душ для спасения; но взгляды их соприкоснулись, и Шаблон не заметил никакого сострадательного намерения.

– Chaire[224], – бормотнул священник.

– Chaire, Papá, – произнес Шаблон углом рта и попробовал протолкнуться вперед. Рука попа, в кольцах, задержала его.

– Минуточку, Сидни, – произнес голос. – Идите-ка сюда, от толкучки подальше.

Голос был чертовски ему знаком.

– Майистрал направляется в «Джон Булл», – сказал поп. – Нагнать мы его и потом успеем. – Они прошли по переулку к небольшому дворику. В центре его располагался бассейн, по ободу украшенный темными выплесками нечистот. – Фокус-покус, – и вмиг слетели борода и скуфья святого.

– Полувольт, вы к старости утратили тонкость. Что это за балаган? Что стало с Уайтхоллом?

– С ними все в норме, – сказал Полувольт, неуклюже скача по дворику. – Вы меня, знаете ли, тоже удивили.

– Как Моффит, – сказал Шаблон. – Если они устраивают сбор всей флорентийской компании.

– Моффит отвоевался в Белграде. Я думал, вы слыхали. – Полувольт снял рясу и завернул в нее свое имущество. Под нею на нем был костюм из английского твида. Быстро причесавшись и подкрутив усы, он перестал отличаться от того Полувольта, которого Шаблон последний раз встречал в 99-м. Только седины прибавилось в волосах да морщин на лице. – Бог знает, кого они наприсылали в Валлетту, – бодро произнес Полувольт, когда они вернулись на улицу. – Подозреваю, это просто очередная мода – у МИДа, знаете же, случаются припадки. Вроде курорта или вод. Модное Место для Поездки, похоже, каждый сезон разное.

– Не смотрите на меня. Я могу только догадываться о том, что происходит. Туземцы здесь, как это у нас говорится, беспокоятся. Этот парень Благостынь – Р. К. священник, иезуит, я подозреваю, – считает, что еще недолго – и тут будет кровавая баня.

– Да, с Благостынем я виделся. Если платят ему из того же кармана, что и нам, он этого не выказывает.

– О, я сомневаюсь, сомневаюсь, – туманно произнес Шаблон, желая поговорить о старых добрых временах.

– Майистрал обычно сидит снаружи; перейдем через дорогу. – Они расположились на стульях кафе «Финикия», Шаблон – спиной к улице. Кратко, за барселонским пивом каждый поведал другому о двух десятках лет между делом Вайссу и сейчас, голоса монотонны под размеренное неистовство улицы. – Забавно, как дорожки пересекаются.

Шаблон кивнул.