В.А.М.П.

Но из кабинета не раздавалось ни звука в ответ. То ли главарь вампов так глубоко спал, то ли не хотел в два часа ночи связываться с разъяренным боксером.

— Ты обманывал меня все это время! Недоговаривал и врал! Я хочу услышать всю правду об ассоциации, Альберт! И хочу услышать ее именно от тебя!

Кулаки барабанили по двери, наполнив весь этаж оглушительным стуком. Створки дрожали, но не поддавались.

— Мой друг погиб сегодня из-за меня! Мой друг умер! И, если бы я знал раньше, что человеческая кровь дает такую силу, энергию и такие способности, то, возможно, я бы смог его спасти!

Боксер уже не контролировал поток своей речи, он не был уверен в том, что кричал в гладкие деревянные доски, выплескивая все накопившиеся на душе мысли.

— Герман! — окликнул его кто-то из-за спины. — Эти знания ничего бы не изменили, поверь.

Резко развернувшись, мужчина прищурился, пытаясь в темноте разглядеть, кто же стоял в паре метров от него. Щелкнула кнопка голосмартфона, и синеватая проекция высветила во мраке худощавое лицо и шею Дантиста. Он был без своих привычных очков и халата с шапочкой — лишь в растянутых трениках, темно-синей футболке и с белой кружкой в руках.

— А, это ты… — стушевался Герман и сразу же отвернулся обратно. — Прости, но я намерен достучаться до Альберта.

— Его сегодня нет в штабе. Не спрашивай, где он бродит. Сам не в курсе, — пробормотал Док, прикладываясь к кружке и делая большой глоток. — А вот ты знатно расшумелся на все здание. Я со второго этажа услышал, как ты тут орешь. Не буди народ.

— Прости, Дантист… Сегодня я не в себе.

Медик хмыкнул, отер тыльной стороной руки свои губы, испачканные в густой крови.

— Я невольно подслушал твою тираду, Герман. И, как я уже сказал, знания о способностях вампов ничего бы не изменили. Друга ты бы вряд ли смог с их помощью спасти, хоть я и не знаю всей истории, а лишь предполагаю. И даже словесная перепалка с Альбертом ничем тебе не поможет.

— Почему? — едва слышно спросил боксер, вновь поворачиваясь к Доку.

— Пойдем подышим воздухом. И там договорим, Герман.

Махнув рукой боксеру, Дантист развернулся и двинулся обратно по коридору, выключив свой голосмартфон. В темноте они дошли до самого конца и нырнули на небольшой балкон, выходивший прямо на улицу Малая Ордынка, непривычно пустую в это время суток. С четвертого этажа открывался дивный вид на окрестности: пунктирная дорожка из фонарей и проекционных пешеходных переходов убегала далеко за границы видимости; горели мягким светом окна в отдельных домах и яркими неоновыми отблесками притягивали взгляд вывески круглосуточных баров и забегаловок. Иногда в воздухе можно было заметить редких курьерских дронов, и шум их пропеллеров был единственным, что нарушало тишину ночи.

— Не стану отрицать, Альберт всегда вел свою игру. Даже когда он занял должность главы ассоциации, то так и продолжил скрытничать, утаивая свои реальные цели. Меня всегда это настораживало. Может быть, именно потому я до сих пор с сомнением отношусь ко многим его проектам и действиям. Во всех них будто чувствуется какая-то фальшь… Но мне не удается поймать его на использовании ассоциации и вампов для получения собственной выгоды.

— Но если ты его подозреваешь, то почему вообще позволяешь ему держаться на этом месте главы? — раздраженно спросил Герман. — Он утаивает просто несметные объемы информации, умалчивает об основных, казалось бы, способностях своих подчиненных, ни с кем не делится планами. Он отказался помочь мне, когда я его просил! Ему совершенно плевать на вампов!

— Успокойся, — строго попросил Дантист, делая глоток из кружки. — Не скажу, что ему совсем уж плевать на его людей. Иначе ему бы просто не позволили так долго возглавлять В.А.М.П… Все же в этом его не упрекнешь — иногда его операции приносили в нашу обитель благо. Но и в твоих словах есть доля истины: он воспринимает своих подчиненных как мясо, будто всем здесь есть замена. И потому не собирается раскрывать карты перед всеми подряд. Он никогда не тратит свое время на решение чужих проблем.

Герман вдохнул ледяной ночной воздух и медленно выдохнул. Когда Док так внимательно смотрел на него своими проницательными серовато-синими глазами, то боксер всегда терялся, весь его гнев улетучивался, будто перед этим невозмутимым бесстрастным человеком ему стыдно было демонстрировать свою несдержанность.

— Альберт всегда просил меня и многих других вампов первое время не говорить новичкам о вкусе человеческой крови и тех способностях, что она дает. Он никогда не объяснял почему, просто отдавал приказ, но я предполагал, что Альберт беспокоился о безопасности. Новые инфицированные могли опьянеть от этого вкуса, впасть в буйство, желая добыть еще больше крови. Это сводящий с ума наркотик. К тому же чужие воспоминания лишь делают этот напиток опаснее: вампы пьют память жертвы, поглощая любые ее кусочки, даже недоступные самому владельцу — забытые, утраченные и размытые. Мы погружаемся в мир жертвы, растворяемся в ее крови и воспоминаниях, утрачивая понемногу самих себя.