В.А.М.П.

— Конечно. Тогда он подыскивал физически крепкого мужчину для новой работы в охране. Ты случайно оказался в его поле зрения, как и многие до тебя… Ему всегда нужны были верные подчиненные, своя собственная армия, над которой он бы имел полный контроль. И он превратил всех этих людей в обыкновенную преступную группировку, с помощью которой он зарабатывал хорошие деньги и репутацию. А я мог лишь мириться с этим, просто смотреть со стороны, как один за другим гибнут знакомые мне вампы, как ассоциация становится бандитским притоном. Мне не хватало смелости это изменить.

Неожиданно зашевелившись, Док достал какой-то небольшой предмет из кармана своего халата. На миг в пластине его очков отразилась синева проекции голосмартфона, которая скрыла грусть, поселившуюся в его взгляде. Он держал в руках небольшую круглую таблетницу. Под приоткрытой металлической крышкой виднелась лежавшая внутри прозрачная капсула, в которой было какое-то жидкое вещество мутно-желтого цвета.

— У меня нет смелости и сейчас, Герман… Я не такой человек, чтобы броситься грудью на амбразуры. Как бы я ни хотел себя исправить, но так и не смог. Я боюсь смерти.

— Что за лекарство в капсуле? — спросил Герман, почувствовав, как его голос резко охрип.

— Это не совсем лекарство. Это яд медноголового щитомордника. Помнишь ту змею, что ты видел в моей комнате? Представляешь, я изучил свойства ее яда и выяснил кое-что любопытное. У этой змеи гемотоксичный яд, он нарушает свертываемость крови, разрушает красные кровяные тельца — эритроциты. Для обычных людей этот яд не несет особенной опасности, а вот для больных железодефицитной анемией он смертелен. В наших с тобой телах очень малое количество эритроцитов, и попадание подобного яда в кровь ведет к тому, что гибнут все красные кровяные тельца. Наступает гипоксия: в организме больше нет клеток крови, занимающихся оксигенацией тканей. Недостаток кислорода — мозг медленно и мучительно умирает.

Герман как завороженный слушал медика, не отводя взгляд от капсулы с ядом.

— В течение первых пяти минут еще можно двигаться. Десять минут — это смерть. — Дантист закрыл глаза, выдохнул и протянул таблетницу боксеру. — Прости меня, Герман. Я не могу вылечить тебя, не могу вернуть тебе твою старую жизнь, но зато я могу дать тебе этот яд, чтобы ты спас сотни чужих жизней…

— Ты хочешь, чтобы я принял его? Тогда Альберт получит яд через мою кровь.

— Я этого не хочу, поверь. Но я не собираюсь и заставлять тебя это делать или же умолять. Это твое и только твое решение, потому что это твоя жизнь. Ты можешь сбежать, можешь добровольно отдать Альберту все, что ему нужно. Ты не обязан это делать, не обязан умирать.

Герман связанными руками неуверенно забрал маленькую изящную таблетницу и как-то отрешенно на нее уставился. Док положил руку на плечо боксеру, покачал головой и тяжело поднялся на ноги, а его узкое худощавое лицо, освещенное синевой голосмартфона, напоминало посмертную маску.

— Я хочу кое о чем тебя попросить, Дантист, — негромко сказал Герман.

— О чем?

Боксер протянул к своему собеседнику руки.

— Память Дамира должен получить ты. Выпей моей крови.

— Ты действительно этого хочешь?

— Мне удалось узнать о происхождении вируса и о многих исследованиях на эту тему. Для меня все эти формулы ученых — лишь неясные знаки, но тебе они могут быть действительно полезны.

Док, будто сперва даже не поверил услышанному. Но уже в следующее мгновение он склонился над боксером, схватил его за запястье и вонзил в него свои удлинившиеся клыки. Герман почувствовал, как медленно стала неметь его кисть, как похолодела кожа. Через десяток секунд, приглушенно сглотнув, Дантист отстранился от руки Германа.

— Это невероятно!.. — сипло проговорил медик. — Ведь это чрезвычайно важные данные!

— Знал, что ты оценишь. — Боксер хмыкнул и слабо улыбнулся, искривив уголок губ. — Значит, все теперь не зря…

В коридоре послышались шаги. Тимур негромко бросил в приоткрытую дверь:

— Альберт здесь.

Заволновавшись, Док заметался по кладовке, в спешке забирая свой лоток с инструментами и медицинский пистолет.

— Герман, я никогда не забуду то, что ты сделал для меня и для всей ассоциации! — на ходу шепнул он.

— Спасибо тебе, Борис. Спасибо за все. И прощай.

Дантист вздрогнул. И в тот момент в его глазах действительно загорелось пламя необыкновенной искренней благодарности.

Дверь широко распахнулась, залив кладовку ярким светом. На пороге, уже умывшийся и приведший себя в порядок, стоял Альберт в шелковой рубашке. Из-за его спины выглядывала взволнованная Виктория, бледная и тихая, как мышь. Едва она заметила на полу Германа со связанными руками, как ее глаза наполнились слезами.

— Док, какого черта ты тут делаешь? — рыкнул на медика Альберт.

— Я просто вправил ему сломанный нос, — позволив проскочить в своем голосе надменной холодности, ответил Дантист, демонстративно проходя мимо главаря ассоциации в коридор.

— Тимур, это ты его пустил? — Альберт обернулся в сторону парня.