В.А. Жуковский в воспоминаниях современников

железными ногами; но если кто без страха взглянет ему прямо в лицо: того осияет

он блеском золотой головы!" Как это глубоко и проникнуто загадочною

мудростию Востока! Козлов заплакал и потом переложил слова сии на стихи7. По

смерти бедного страдальца, Жуковский испросил пенсию его дочери и напечатал

полное издание всех его стихотворений. -- Такова была ангельская его душа. <...>

В поместье Гончаровых посетил печальную вдову Пушкина Жуковский,

который принимал большое участие в ее судьбе и был недалеко в Калуге с

цесаревичем8. Ему показалось странным, что я там нахожусь во время глубокого

ее траура, потому что не знал моих коротких отношений с ее братом. "Что вы

здесь делаете? -- спросил он, -- не лучше ли вам ехать в Москву, чтобы нам

сопутствовать и объяснить цесаревичу ее древнюю святыню". С радостию принял

я столь лестное предложение и поспешил в Москву. Там представил меня

Жуковский государю наследнику, и, в его свите, объехал я все обители столицы и

ее окрестности. В Новом Иерусалиме особенно требовал от меня Жуковский

подробных объяснений, так как я недавно обозревал древний и мог сравнивать

оба святилища; он содействовал к тому, что великий князь украсил мрамором и

лампадами внутренность Святого гроба в Воскресенске. После этой

замечательной для меня поездки я опять довольно долго не видал поэта, который

уехал за границу, и там было наше последнее свидание. <...>

На обратном пути чрез Германию посетил я, во Франкфурте-на-Майне,

уже болящего Жуковского9. Тут остановился я на два дня единственно для того,

чтобы насладиться его обществом, как бы предчувствуя, что это было в

последний раз. Погруженный совершенно в заботы семейные, он сам как бы

делался ребенком для своих малолетних детей и переводил для них с немецкого

различные сказки, "Кот в больших сапогах"10 и другие подобные, с обычною

своею грациею в живом слоге. Отрадно было смотреть на этого поэтического

старца, угасавшего в звуках своей лиры, на берегах любимого им Рейна. Он

только что окончил свой знаменитый перевод "Одиссеи" и мечтал о "Илиаде", хотя не знал еллинского языка; для этого приготовил себе подстрочный перевод

Фоссовой "Илиады". Собственная душевная простота влекла его к

патриархальной простоте слепца Омира, который совершенно пришелся ему по

душе. Но вместе с тем его христианское чувство, проникнутое глубоко

философской думой, в самых очаровательных формах поэзии, внушило ему

последнюю чудную поэму "Вечного Жида"11, где хотел он изобразить

нравственное, религиозное направление современной ему эпохи, и это была его

лебединая песнь. Он сам, однако, чувствовал, что уже угасает, и не хотелось ему

умереть на чужбине; все его задушевные думы стремились на родину, но не

суждено было исполниться сердечному желанию поэта. Ангел смерти тихо

закрыл глаза земному своему собрату в стране чужой и унес его в небесное

отечество.

Комментарии

Андрей Николаевич Муравьев (1806--1874) -- поэт, драматург, автор

книги духовного содержания, мемуарист. В 1820-х годах -- член литературного

кружка С. Е. Раича, близкого к любомудрам, в 1836 г. -- сотрудник пушкинского

Совр.

Знакомство Муравьева с Жуковским относится к 1831 -- началу 1832 гг.

18 июня 1832 г. Муравьев упомянут в дневнике Жуковского среди других лиц

(Вьельгорский, Вяземский, Пушкин), провожавших поэта за границу (Дневники,

с. 218). В 1837 г. Жуковский, встретив Муравьева в Полотняном заводе, куда он

заехал навестить H. H. Пушкину, увез его с собой в Москву, познакомил с

великим князем и воспользовался его услугами в качестве экскурсовода по

"святым местам" столицы. В библиотеке Жуковского сохранились основные

сочинения Муравьева (Описание, 233--235). В неопубликованном дневнике

Жуковского 1838--1841 гг. есть запись о чтении книги Муравьева "Путешествие

по Святым местам в 1830 году" со следующим комментарием: "Ее восторженный

тон мешает делу: мало остается в уме фактического. Надобно более простоты

исторической" (ЦГАЛИ. Ф. 198. Оп. 1. Ед. хр. 37. Л. 24). Накануне своего отъезда

за границу в 1841 году Жуковский несколько раз виделся с Муравьевым в

Петербурге и в Москве (Дневники, с. 501, 515).

Воспоминания Муравьева о его знакомстве с русскими поэтами,

написанные в конце 1860-х годов на основе его записок 1820--1830-х годов,

отличаются точностью. При этом они отмечены определенной тенденциозностью:

будучи глубоко религиозным человеком, Муравьев склонен акцентировать эту

грань мировоззрения и личности тех писателей, литературные портреты которых

он дает в своих воспоминаниях. Жуковский предстает в мемуарах Муравьева

идеальным христианином, и это вряд ли стоит рассматривать как искажение

истинного облика поэта: в этом восприятие его личности Муравьевым

перекликается со многими свидетельствами современников Жуковского.

ИЗ КНИГИ

"ЗНАКОМСТВО С РУССКИМИ ПОЭТАМИ"

(Стр. 309)

Муравьев А. Н. Знакомство с русскими поэтами. Киев, 1871. С. 17--19,

25-- 26,31.

1 ...в доме тетушки... -- Имеется в виду Е. Ф. Муравьева, вдова поэта и

историка M. H. Муравьева, дом которой Жуковский посещал постоянно. С ней он

разделял заботы о больном Батюшкове, племяннике Е. Ф. Муравьевой; в письмах