В ад с чистой совестью

— Эй, ты куда?! — крикнула я в спину Владимиру. — Не бросай меня тут одну!

Он даже ухом не повел. Просто взял и ушел, оставив меня замерзать в ущелье.

Вот тогда я разрыдалась. Это были слезы бессилия и жалости к себе. Я жалела себя, что замерзла, вся грязная, сижу тут одна и даже примерно не знаю, как отсюда выбираться. Рыдала я долго, пока не начала заикаться, а рыдания не перешли в громкие подвывания.

Не заботясь больше о внешнем виде, я уселась на камень, подобрав коленки и обхватив их руками, чтобы хоть чуть-чуть согреться. Никак не могла остановить рыдания, чувствуя приближение настоящей истерики. Сколько прошло времени, не знаю. Наверное, пару часов, так как солнце приблизилось к зениту и светило сверху, проникая в ущелье. Я немного пригрелась в его лучах и, кажется, задремала.

— Что ты тут делаешь? — как в тумане, услышала я голос Германа.

Задрав голову, увидела и его самого.

— Сижу, — ответила я, и получилось это намного злее, чем планировала.

Ну вот, теперь я отрываюсь на ни в чем не повинных людях, вместо того чтобы радоваться подоспевшей помощи. Хотя, лучше бы я умерла прямо тут и сегодня. Не хочу больше участвовать в глупых поисках, и нет надежды, что Владимир оставит меня в покое.

— А как попала сюда?

В голосе Германа было столько удивления, что мне стало смешно. Как можно ответить на такой вопрос?

— Клад ищу, — не подумав, ляпнула я.

Повисло молчание. Посмотрев вверх, я поняла, что Герман пропал. Не успела подумать, что и он меня бросил, как увидела конец толстой палки прямо перед лицом.

— Хватайся!

От долгого сидения в одной позе и холода, руки слушались плохо. Немного размяв их, я ухватилась за палку и начала карабкаться по стене, с силой подтягиваемая вверх, не заботясь, как могу выглядеть при этом.

— Спасибо, — выпалила я, оказавшись на поверхности, рядом с Германом, пряча глаза, чтобы не видеть его недоуменного взгляда.

Зря я думала, что последнюю мою фразу он не расслышал. Судя по взгляду, расслышал, еще как.

— Повтори-ка, что ты сказала? — медленно произнес он.

— Ничего, — буркнула я, слабо надеясь, что такой ответ его удовлетворит.

— Вот, значит, какой роман ты пишешь? — Он отошел немного в сторону. — Начиталась глупых историй о кладе и решила записаться в искательницы?

Что это с ним? Никогда раньше он так не разговаривал со мной. И кто меня только за язык дернул?

— Ты хоть знаешь, что вся эта история с кладом — выдумки чистейшей воды?! — Он почти кричал. — В свое время половина поселка искали этот клад. Знаешь, сколько народу пострадало?! Некоторые даже лишились рассудка от одержимости. И ты туда же?

Он замолчал, ожидая от меня ответа. А что я могла сказать, кроме того, что хочу откусить себе язык?

Я мельком глянула на Германа и поразилась, как изменилось его лицо. Никогда раньше не видела выражения такой злости — глаза пылали, на скулах ходили желваки. Ужас! И все это из-за того, что сказала ему о кладе?

— Я пошутила, — пискнула я.

— Неужели?

В его голосе сквозила такая грубая насмешка, что я снова чуть не разрыдалась от горя.

— Пойдем, провожу тебя домой, — бросил он через плечо, отворачиваясь и демонстрируя мне всю степень своего пренебрежения.

До моего дома мы шли молча. Герман умудрился окольными путями вывести меня с базы, так что никто не заметил моего плачевного вида.

За всю дорогу он так и не посмотрел на меня ни разу. Возле калитки, опять же не глядя, бросил «пока» и ушел в сторону своего дома.

И тут я опять разрыдалась. Как же мне было плохо! Какой же покинутой всеми чувствовала я себя в тот момент.

Дома я долго пыталась вернуть себе душевное равновесие, стоя под горячим душем. Но предательские слезы никак не хотели прекращаться. Мне казалась, что я выплакала их все, наплакалась на всю оставшуюся жизнь, а они все лились и лились.

Выйдя из ванной, я забралась в кровать, до носа укрылась одеялом и уснула. Ни на что другое была просто не способна. Обида на всех и собственное горе убивали остальные чувства.

* * *

А потом я заболела. Не просто подхватила насморк, а слегла с высоченной температурой, задыхаясь от кашля.

Проспала я тогда до вечера. Когда встала, почувствовала ломоту в теле, но списала ее на боль в мышцах от непривычно подвижного образа жизни. Первые признаки беспокойства появились, когда начала подкашливать. А ближе к ночи почувствовала, как поднимается температура, и меня начинает сильно знобить. В аптечке, что прихватила с собой, был только аспирин и анальгин. Я выпила по таблетке, заставив себя проглотить кружку горячего чая, и забралась в постель. Ненадолго температура спала, и я сильно пропотела. Но буквально через несколько минут почувствовала, как она поднимается снова.