В аду цветы расти не должны (СИ)

— Хорошо, — кивает, сжав губы, внутри заглушая совесть: но ведь он не соврал, всего лишь недоговорил для всеобщего блага.

***

— Бель, — стук за дверью и тихий голос парня звучат неуверенно.

— Гук! — Бель встаёт с кровати, куда ее настоятельно отправил отдохнуть Юнги, и направляется на звуки.

Чонгук улыбается, когда за открывшейся дверью показывается румяное лицо девушки. Улыбается ещё шире, когда она кидается ему на шею.

— Прости меня, Гук, — сожаление сквозит в ее голосе.

— За что? — удивлённо хлопает он глазами, опустив ее обратно на пол. Хён не одобрит, если младший будет слишком сильно сжимать его жену, внутри которой растёт их малыш.

— Давай поговорим внизу, — она проходит мимо него.

Чонгук следует за ее уверенными, негромкими шагами.

Заварив ему чашечку кофе, Бель все же решает остановить свой выбор на мятном чае.

Разместившись в гостиной, пара друзей принялась шутить, болтать, будто ничего не случилось, будто они все те же люди, что раньше. Но вскоре улыбка Бель все же исчезла, а тихие слёзы вдруг начали капать из ореховых глаз. Слишком чувствительна.

— Черт, Бель, что-то не так? Тебе плохо? — он вдруг встаёт с мягкого, обитого велюром кресла, опускается перед ней на корточки, сбитыми костяшками длинных пальцев смахивая влагу с ее щёк.

— Прости, что не поддержала. Не поговорила с тобой, когда тебе было так больно. А ты… Ты всегда рядом, Гук-и. Ты самый-самый, — судорожно вдыхает воздух, — Ты самый лучший друг.

Печальная ухмылка трогает его губы. Он опускает голову, стараясь скрыть от неё лицо и эмоции, скользящие по нему.

— Послушай меня, Бель, — смотрит вдруг прямо в глаза, — Каждый человек, даже если он счастливый человек, испытывает боль и трудности. И я тоже счастливый человек, которому сейчас, временно, немного больно. А это нормально.

Он тепло улыбается, сжимая ее ладонь в своих больших (красивых, как всегда казалось Бель) руках. Они тёплые и совсем не грубые, как может показаться.

— Эта боль не уничтожающая, она закаляющая. Не бойся за меня. Я обязан быть сильным, теперь уж точно, — кивает на живот девушки, — Дядя Гук-и должен защищать малыша.

Он смеётся искренне и громко. Садится рядом, притянув Бель к себе. Она шмыгает носом, словно ребёнок, который прибежал к старшему брату после того, как мама отругала.

— Я так хочу твоего счастья. Хочу, чтобы и у тебя был малыш, любящая жена. Ты заслужил.

— Я «влюблен» в вашу любовь. Поэтому жена мне не нужна.

— Ты дурак! — шутливо бьет его в плечо.

— Дурак, — кивает он в ответ, зарывшись носом в ее волосы.

***

Мэй спешит к дверям такого уже родного для неё дома. Входная открывается. Джин, улыбающийся во все зубы, с огромной коробкой в руках вваливается внутрь.

—Мэй, я так голоден.

Он разувается на пороге и спешит на кухню. Запах запечённых в духовке овощей и мяса будоражит его аппетит. За ним следом заходит Мэй с той самой коробкой, которую он ей ранее всучил.

— Что здесь, Джин? Она такая большая и тяжелая, — с непониманием произносит она.

— Подарок, — улыбается, прожевывая кусочек красного мяса.

— Кому? Мне?

— Не совсем. Ну, открывай.

Она садится неподалёку прямо на пол гостиной, так что Джин видит ее восхищенное лицо и горящие глаза.

Мэй аккуратно стягивает розовую ленточку, и поднимает белую крышку. Поджимает губы, увидев то, что там лежит.

— Я не отпущу тебя, Мэй. Больше никогда не отпущу.

Он прижимает ее к себе жадно, не желая разжимать объятия ни на секунду. Она поворачивается к нему лицом, стирая рукавом свитера слёзы.

— Нельзя, Джин. Давай закончим эту историю. Ты заставляешь меня чувствовать пустоту и боль по тому светлому прошлому, о котором я даже не помню.

— Нет, Мэй, не хочу и не могу. Разве мы не связаны на всю жизнь?

— Тогда позволь мне разорвать эту связь. Я беременна, Джин. Здесь растёт жизнь, оставленная во мне другим мужчиной, — трогает небольшой живот кончиками пальцев.

— Кто он? Я его знаю?

— Не думаю.

— Ты… Ты любишь его?

Мэй горько улыбается, активно качая головой.

— Нет. И никогда не любила. Он оставил на мне (во мне) шрамы, поэтому я не смогу забыть, даже если захочу. Но, кроме страха, я не испытываю ничего. Прости меня. Прости, что я привязываю тебя к себе как-либо. Но отпусти, Джин. Для твоего же блага.

Джин хмурится, а потом складка на лбу разглаживается. Эмоции сменяют друг друга. Теперь он тепло улыбается.

— Давай заключим «договор».

— О чем ты?

— Ты не раскрываешь имени того мужчины, а я воспитываю этого ребёнка как своего. Все будут знать, что он мой. Фамилия Ким станет ему принадлежать, а я сделаю все, чтобы вас защитить.

Мэй раскрывает рот от удивления и шока. Трясёт головой в знак отрицания.

— Стань моей женой, Мэй.

— Но… Нет, я не могу, нет…

— Я знаю, что ты любишь меня как друга, и я готов жить с этим всю жизнь: уж лучше так, чем вовсе без тебя. Но дай мне шанс бороться за мою любовь. Этот ребёнок не проклятие. Это «дар», который вновь свёл меня с тобой.

— Джин… — тихо выдыхает она, запустив пальцы внутрь. На безымянном блестит кольцо, подаренное им пару недель назад.