В авангарде танковых ударов

Лейтенант Барц уехал в расположение роты в Пономарево. Там он вместе с нашим ротмистром дает отвальную. Обер-лейтенант Айк теперь командир роты.

Поднимаюсь в 6 часов. К 7 иду к комендатуре и там забираю четверых русских, занятых на постройке склада боеприпасов. Все четверо на весь день переходят под мою ответственность. Сегодня тоже показалось солнышко.

В 9 часов решил сходить туда, где ночью гремели взрывы. Пройдя едва ли 100 метров, вижу валяющийся на земле 10,5-см снаряд, чуть дальше еще один. 15-см снаряд воткнулся в стену стойла, не разорвавшись. Но, похоже, наших это мало заботит.

Через 800 метров вижу пожарище. Вокруг валяются снаряды, часть из них переломило надвое. Полностью выгорели два дома, другие получили повреждения разной степени, везде вокруг выбиты окна. Две русские бомбы попали как раз в наш склад боеприпасов. В результате уничтожено огромное количество боеприпасов. Кусок территории в поперечнике около 150 метров почернел от воспламенившегося пороха. От садов остались лишь обгорелые пеньки. Группа офицеров осматривает место взрыва, какой-то унтер-офицер щелкает фотоаппаратом.

Хожу вокруг, переступая через неразорвавшиеся снаряды. Оказывается, многие получили ранения. Взорвалась лишь малая часть снарядов.

Только я вернулся к своим русским, как напомнила о себе артиллерия противника. Со свистом снаряды пролетают над нами, разрываясь примерно в полукилометре.

В воздух вздымаются огромные черные клубы.

Возвращаются ротмистр вместе с лейтенантом Барцем. Во второй половине дня русская артиллерия снова подвергает обстрелу наше село.

Вечером лейтенант Барц идет к гауптману Вайсбаху, что дает мне возможность улизнуть к вестовым, где сажусь записать пару страничек в дневник. Ленц передает приказ о боевой готовности, все забегали, стали искать каски и все остальное. Я же спокойно сижу и пишу. В 21.30 ложусь спать, на всякий случай не раздеваясь.

6 марта 1942 г.

Встаю без нескольких минут 6. В 6 поднимаю ротмистра, потом к 7 часам отправляюсь к комендатуре, там забираю пятерых русских.

Сначала русские относят из дома адъютанта к кухне 13 мешков муки и высыпают ее в изготовленный мною объемистый деревянный ящик. В 8 часов мы снова работаем на строительстве склада боеприпасов — по сути, большой землянки. Работе конца не видать.

Около 11 часов, я как раз возвращаюсь из комендатуры, слышу угрожающий вой. Черт бы их побрал! Впервые за все время снаряды рвутся прямо на улицах нашего села. Свистят осколки, все вокруг грохочет, каждый раз невольно втягиваю голову в плечи и приседаю, хотя укрытия поблизости нет никакого. Несколько осколков впиваются в землю буквально в считаных метрах от меня.

Чуть ли не бегом бросился к хате, где располагается канцелярия, и тут свист. На сей раз куда громче обычного, тут же разрыв, комьями земли и осколками хлестнуло по стене хаты. Меня, к счастью, не задело, я сумел юркнуть за какой-то хлев.

После обеда меня ждет сюрприз: оказывается в 100 метрах позади хаты, где расположилась наша канцелярия, и в 15 метрах от дома моего лейтенанта зияет воронка. Наверняка сюда угодил 10,5-см снаряд. Все окна в нашей хате выбиты.

Одному из наших унтер-офицеров в ногу угодил осколок. В 100 метрах на перекрестке рухнуло стойло — прямое попадание. Погиб какой-то старик из местных — ему оторвало обе ноги, а вот корове повезло, уцелела. Хата вся в трещинах.

Вечером снова поджариваю на сковороде лапшу. Вкусно! К ней отвариваю яйцо. Выдали довольствие, на сей раз довольно скудное: всего лишь жиры.

Вот уже неделю довольствие хуже некуда, сливочного масла не видим. Этой ночью «иваны» решили оставить нас в покое.

7 марта 1942 г.

Снова вернулась зима, навалило снега, и он продолжает идти. После обеда объявлена тревога, какой-то перебежчик сообщил, что русские готовят очередную бяку.

Все не на шутку обеспокоены этой тревогой.

При объявлении «Готовности № 1» мне предстоит доставить лошадей и телеги от комендатуры к нашей хате, быстренько упаковать вещи лейтенанта Барца и ждать дальнейших распоряжений. Но ничего не происходит.

Вечером наш хозяин молится вместе с детьми перед изображением Христа, нарисованным им на листке белой бумаги. Дети, глядя на импровизированную икону, воспринимают все очень серьезно, крестятся, отбивают поклоны. И так каждый вечер.

Сталин хоть и уничтожил церкви, но веру людей в Бога искоренить так и не смог. В каждой хате по нескольку икон, иногда весьма ценных.

8 марта 1942 г.

Сегодня воскресенье. Но нет еще и 4 часов, как я просыпаюсь. Снова разверзся ад. Русские шквальным огнем обстреливают нас. Ничего подобного еще не было.

Я уже сбился со счета, сколько снарядов они выпустили по нам. Лежу и вздрагиваю при каждом разрыве, которые становятся все громче. В 5.30 выхожу по нужде, над головой так и свистят осколки. Одеваемся и ждем, что же будет дальше. Артобстрел тем временем и не думает стихать.

Наконец, в 6 встаю и завтракаю.