В Бихаре все спокойно

— Ты никак из приюта удрал, — догадался незнакомец, оглядев мой казённый наряд.

— Да, — дерзко вскинув голову, заявил я. — Хотите вернуть меня обратно?

— Нет, — мужчина засмеялся. — Я сам из приютских, и знаю, каково это — остаться одному. Пошли со мной.

— Куда? — испугался я.

В городе часто пропадали люди: мужчины и женщины, взрослые и дети. По вечерам, лёжа на кроватях, мы рассказывали друг другу страшные сказки, о том, как по улицам бродят разные чудовища, принявшие человеческие личины, и хитростью заманивают в свои ловушки очередных жертв. Кровь стыла в жилах от таких историй, а ночью снились кошмары.

— Не бойся, я тебя не съем. Скорее наоборот, — улыбка у незнакомца оказалась на редкость добродушная.

Он привёл меня в дешёвую забегаловку, и я впервые набил брюхо до отвала. Тогда же мы и познакомились поближе.

Незнакомец оказался бродячим фокусником. Подозреваю, что у него имелись и зачатки магии, но без хорошего учителя, он не мог перепрыгнуть выше своего уровня и оказаться ближе к настоящему искусству, к тому, чем владел Алур. Но глаза незнакомца излучали настоящую силу, противостоять которой могли далеко не все.

Личность его была столь колоритна, что я не заметил, как попал под его чары и фактически стал рабом. Произошло это само по себе, без всякого моего соучастия. Я прислуживал ему во время представлений, наивно полагая, что это делается по моей собственной воле и от чистого сердца. Словно дрессированная собачка бегал за ним, преданно смотрел в глаза, совершенно не ожидая подвоха. Даже имени я не знал и называл его просто — мой господин. Но вскоре всё изменилось…

— Смотри, — однажды подведя меня к зеркальной витрине какого‑то магазина, указал он. — Кого ты сейчас видишь в зеркале?

— Себя, — спокойно ответил я, рассматривая отражение. — Ну, и вас конечно.

— Опиши себя.

— В смысле?

— Опиши — каким ты выглядишь в этом зеркале, во что одет, — лукаво улыбаясь, пояснил фокусник.

— Ну, — начал я: — Обыкновенный мальчишка, аккуратно подстрижен, одет в белую рубаху и черные брюки, башмаки…

— Хватит! — прервал фокусник. — Достаточно, я всё понял, — он оглянулся по сторонам и, удостоверившись, что на нас ни кто не обращает внимания, неожиданно резко замахнулся и сильно врезал мне по затылку.

— За что? — заскулил я, потирая ушибленное место.

— За то, что ты готов продать душу первому встречному проходимцу.

— Но, — начал я, однако он прервал меня, крепко схватив за плечо:

— Никаких 'но', взгляни в зеркало еще раз.

Ничего не оставалось делать, как подчиниться, и я нехотя повернулся к витрине. Вот это да! Отражение переменилось. То, что я увидел, конечно, удивило, но не настолько, насколько ожидал мой собеседник. С витрины смотрело существо неопределенного возраста, грязное, давно не стриженое и одетое в какие‑то лохмотья, с трудом прикрывавшие давно немытое тело.

— Это не очередной фокус, — произнес фокусник. — Пока ты думаешь иначе, но скоро я постараюсь всё объяснить, что бы впредь ты не попадался на эту удочку.

— Я не верю, что отражение принадлежит мне. За те несколько дней, что служу вам, я не мог превратиться в эту грязную обезьяну, что смотрит из зеркала!

— Вполне мог, если учитывать то, что вот уже почти год ты сопровождаешь меня в странствиях по стране, — он взял меня за руку и повел к повозке. — Более того, мы сейчас не в столице, а в одном из её пригородов. Поговорим по дороге. Ты все поймешь — я тебе обещаю…

Наверное, это было самое большое потрясение в моей жизни. И самый лучший урок. Я научился не всегда доверять тому, что вижу. Окажись тогда на месте этого фокусника человек с черной душой и такими же помыслами — неизвестно как бы сложилась моя дальнейшая судьба.

Фокусника убили почти сразу, как мы вернулись в столицу. Очевидно, врагов у него хватало, и не помогли даже его чародейские таланты.

Я снова остался один на городских улицах, пока меня не подобрали люди из Гильдии воров…

'Не стоит верить увиденному', — эхом отдались в голове его слова.

Я влетел в сарай словно комета, намериваясь разнести этот шалман по кусочкам, но уже на пороге замер как вкопанный. То, что предстало перед взором, без всякого натяга можно было назвать немым театром.

Отделение в полном составе находилось внутри и под действием неведомых чар исполняло свои роли. Чет и Нечет, играли в какую‑то воображаемую настольную игру, сидя на старых полуразвалившихся ящиках, изредка почесывая в затылках. Лео и Мурена стояли в противоположном углу сарая, где находились старые ясли для скота, по их позам несложно было догадаться, что они пили пиво за стойкой бара. Остальные — кто где.

Обычная картина солдатского отдыха в придорожном кабаке. Если бы не одно большое 'но'. Это был не трактир, а обыкновенный заброшенный сарай, и еды и питья в нём не имелось, однако моё отделение витало в мире грёз. Скорее всего, им казалось, что сейчас они пьют и веселятся в придорожной таверне, вокруг полно таких же бездельников, а задания, ради которого они здесь оказались — никогда не существовало.