В бой идут...

— Свет, а это я не тебе, это я себе настроение сбиваю и с небес на землю сдергиваю, — меня вдруг пробило на откровенность. — Боюсь я подарка этого нежданного. Вы, конечно, вольны думать как хотите, но мне почему-то кажется, что, если я перестану себя осаживать и поверю в эту сказку, все это очень плохо кончится. Слишком уж хорошо здесь. Молодость, ощущение здоровья, собственной пользы, азарт, борьба… Женщины красивые рядом, в конце концов.

Боюсь я. Подсознательно боюсь. Если я что-то и понял в жизни, так это то, что за все платить надо. Приму я эту сказку, расслаблюсь, а мне тут же сапогом под дых н-н-на!!! И счет под нос, мол, оплатите и распишитесь. Все-таки битое мы поколение, битое… Тот грандиозный коллапс, что мы в молодости пережили, на всю жизнь нам прививку организовал. Мы теперь всегда настороже, всегда ушки на макушке…

— Все верно, — Света вдруг положила голову мне на плечо. — Мы колючие. Почти все колючие и в панцирях. Поколение броненосцев. Я думаю, ты понимаешь, сколько мне в жизни этих сапогов под дых досталось. Вот только нельзя все время в панцирь прятаться. Нельзя, потому что иначе вся жизнь так и пройдет в обороне. Тебе оно надо, всю жизнь на войне? Make love, not war[126]. Надо все-таки иногда плюнуть, поверить, раствориться в счастье и будь что будет… Хоть день, да мой…

Кровь кинулась мне в голову. Ночь, озеро, полоска пляжа, красивая женщина, положив голову мне на плечо, говорит: «Make love»… Неужели? В голове всплыла строчка из дурацкой песни: «Я понял это намек, я все ловлю на лету…»[127]. В конце концов, зря нам, что ли, молодость вернули? Обняв Светлану, я потянулся к ее губам… И не попал.

Меня всегда удивляло, у женщин анатомия, что ли меняется в такие моменты? Вот как они умудряются так деликатно выворачиваться из объятий? С какой-то змеиной грацией, наплевав на все особенности строения костей и мышц. Секунды не прошло а Светлана уже сидит рядом на пионерской дистанции. Злая и красивая.

— Блин, Мить, ну нельзя же так! Почему вы, мужики, все всегда испортить умудряетесь? Вы что, принципиально гайды не читаете?

— Свет, ты чего? Ты о чем? Что вообще происходит…

— Митя. Прошу. Выйди. И. Посмотри. Гайды. Сейчас.

Прочитав гайды, я реально покраснел. Хорошо, что ночь была. Оказывается, хотя игра и 18+, любовные утехи и все такое прочее доступны только обладателям полных аккаунтов. Работягам просто тупо нижнее белье снять не дадут, не говоря уже про всякую физиологию. Один из самых мощных стимулов доплаты до полного аккаунта, между прочим, если верить многочисленным маркетинговым исследованиям.

Мда… Повел я себя, мягко говоря, как полный идиот. Господи, да я, за давностью лет, похоже, уже и забыл какого это, оказаться в такой ситуации. Сидел себе, красный, освещая ушами половину берега, и тупо молчал, не зная, что делать.

Света вдруг прыснула, а потом и засмеялась:

— Митя, у тебя сейчас такое лицо… Ну почему вы, мужики, до старости дети? За что вам такое счастье? Давай уж лучше стихи друг другу читать, раз уж разработчики игры нас в пионерлагерь отправили. Мне понравилось, как ты Заболоцкого декламировал.

Я не выдержал, и тоже засмеялся.

— А давай.

— Знаешь, что у меня любимое у Заболоцкого?

— «Хорошая девочка Лида»? Что-то я себя совсем Шуриком чувствую[128].

— Нет, «Лида» это Ярослав Смеляков, — улыбнулась Светлана. — А у Заболоцкого я люблю заюзанные по всем каналам «Облетают последние маки».

Жизнь растений теперь затаилась
В этих странных обрубках ветвей,
Ну, а что же с тобой приключилось,
Что с душой приключилось твоей?

Как посмел ты красавицу эту,
Драгоценную душу твою,
Отпустить, чтоб скиталась по свету,
Чтоб погибла в далеком краю?

Пусть непрочны домашние стены,
Пусть дорога уводит во тьму, —
Нет на свете печальней измены,
Чем измена себе самому.[129]

— Нет, — не согласился я, — про душу у него самое крутое другое стихотворение. Помнишь, даже песня у «Круиза» была?

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в черном теле
И не снимай с нее узды!

Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвет.