В бой роковой...

Итак, во главе профсоюзов теперь два большевика: в союзе архитектурно-строительных рабочих Дмитрий Прокашев и в губпрофсоюзс он, Теснанов. Надо посоветоваться с членами комитета, стоит ли организовать довыборы, чтобы воспользоваться случаем и выдвинуть своих людей?

Не откладывая, на обеде в чайной перекинулся словом-другим с членами комитета. Большинство — против. Нужно обождать, вряд ли контрразведка остановится на произведенных арестах. Известно, что Бечина усиленно разыскивают. Всеми силами надо распространять листовку, предостерегающую от преждевременного восстания. Не исключено, что арест профсоюзных руководителей и стачкома может вызвать волнения рабочих, что повлечет за собой новую волну арестов.

Несколько иного взгляда придерживался Макар Боев. Он уже успел через «Таймыр» передать в Вологду шифрованную радиограмму. Ему казалось, что вот-вот последует сигнал от Свердлова.

— Торопиться с охлаждающей листовкой не стоит, — заявил он.

— Листовка не охлаждает, — возразил Теснанов. — Она призывает быть наготове и ждать сигнала.

После обеда к Теснанову зашел Рязанов с неотложным вопросом: его супруга Клавдия Близнина готовит побег из кегостровского лагеря. Более десяти бывших красноармейцев верят медицинской сестре; надо продумать, у кого приютить беглецов на несколько дней. Тем временем подпольщики из военно-регистрационного отдела сделают пропуска, с которыми освобожденных из лагеря можно будет переправить через линию фронта.

— Давай прикинем, Николай Михайлович, — сказал Теснанов.

Распределив будущих беглецов по квартирам, они договорились, кому обойти их, чтобы предупредить хозяев. А список на пропуска надлежало вручить Пухову или Шереметьеву. Под видом регистрации в военный контроль Рязанов пойдет сам.

Теснанов переключился на распространение тиража листовок. Занимаются этим опытные люди, но практика все усложняется. Ищейки шныряют повсюду. На сегодня помимо предприятий намечено еще два пункта — цирк и кинематограф.

К концу дня стало известно, что Бечин выслежен и заключен в тюрьму. Теснанова, что бы он ни делал, не покидало тревожное чувство. Он закрылся в кабинете и пересчитал деньги партийной кассы. За истекшие две недели сумма, доставленная Боевым из Вологды, почти убыла. Основное пошло на поддержку семей арестованных, на типографские расходы. Но и небольшие деньги держать в профсовете опасно.

После работы Карл Иоганнович зашел к Матисон и оставил ей деньги с наказом передать их Боеву или Сапрыгину.

— Как у тебя с русскими листовками, Аня?

Матисон объяснила, что полученные экземпляры она передала Эмилии Звейниэк и Кате Петровой.

...Перед тем как пойти домой, Эмилия постояла у забора автодивизиона. В этот час муж обычно выходит из гаража, заметит, поймет, что нужен, и найдет возможность забежать, хотя сегодня солдат и ведут в цирк. Так и есть. Андрей показался, улыбнулся ей издали, мол, все понял. Хороший у нее муж. Правда, он не в партии, как она, но предан революции до самозабвения. Мать у него участница революции 1905 года в Риге. Служил электриком на ледоколе «Илья Муромец».

Когда пришли интервенты, его мобилизовали в белую армию, включили в стрелковый батальон, но потом, как электрика и умеющего водить машину, перевели в автодивизион. Вначале он было загрустил. Дивизион все чаще стали выводить на улицы, нести патрульную службу, запугивать людей гулом моторов и ревом сирен. «Понимаешь, Миля, я ж самый настоящий канчар»[14] — с тяжелым вздохом как-то сказал он. Эмилия успокоила: «Мне тоже несладко возиться с бельем врагов... Однако, Андрюша, везде можно служить революции». И приобщила его к распространению листовок. Теперь не хнычет. Подружился с Виктором Чуевым.

В заборе Андрей проделал прикрываемую доской дыру, через которую часто проходит домой. Воспользовался ею и сейчас. Узнав от Эмилии, в чем дело, засунул листовки за пазуху:

— Хороший будет финал циркового представления!

На второй день рассказал жене, как все прошло. Часть листовок он отдал надежным ребятам, остальные оставил у себя. Еще до начала представления подглядел, где находится распределительный щит с пробками, а перед концом нырнул в узкий коридор. Вывернуть пробки ему, электрику, — плевое дело. Зал погрузился во тьму. Выскочив из коридора, Андрей бросил листовки так, чтобы они разлетелись пошире. То же самое сделали и его друзья.

А Катя с Володей пошли в кинематограф «Мулен Руж». У обоих за пазухой по пачке листовок. Операцию разработали дома. Отец с Сапрыгиным подсказали, как лучше. Едва погасили свет, сестра поднялась в левое крыло бельэтажа, а брат — в правое. Огляделись. В темноте не так опасно разбрасывать. Внимание зрителей обращено на экран. Хорошо. Катя бесшумно пробралась к перилам, облокотилась левой рукой, подперев голову, вроде картину смотрит, а правой подхватила за пазухой несколько листовок и слегка подбросила их, заметив, как блеснули они при свете экрана, плавно опускаясь в темный зал.