В бой роковой...

Выждала чуть и пошла дальше. В новом месте приникла к перилам, опять бросила. Еще на один разок осталось. Осмелела. Под треск аппарата и игру пианистки, сопровождавшей картину, шаги не слышны. Спокойно двинулась вперед. Торопиться уже нечего. Выбрала удобный момент и пустила лететь остатки. Затем стала смотреть картину. Из Америки привезли. Вроде бы вора какого ловят, по улицам полицейские несутся, палят из пистолетов. Какой-то джентльмен летит вверх тормашками, шляпа его катится по мостовой. Публика хохочет, а Катя задумалась.

Отец с Сапрыгиным расспрашивали во всех подробностях. Володя сообщил о происшедшей заминке. Два раза кинул нормально, а в третий...

— Только замахнулся, а тип, у которого я за спиной оказался, голову ко мне поворачивает. Как шилом его кольнуло.

— И что же ты?

— Мгновенно руку с листовками под мышку сунул и на экран уставился. Тип тоже повернулся туда. Тогда я незаметно отошел подальше и там бросил их вниз. Дождался, когда свет включили, люди стали выходить. Осмотрел зал — ни одной листовки не видно.

— Чисто сработали, ничего не скажешь, — проговорил Сапрыгин и принялся набивать свою трубку.

Порадовала Карла его семья. Жена давно уже смастерила на бандаже карманы для денег, полученных от пожертвований. В этих карманах она разносила деньги по семьям арестованных. А сегодня прихватила еще и несколько листовок. На руках у нее запеленутый Павлик.

Так что и на улице у меня работа, — улыбнулась жена.

Карл обнял ее:

— Милая Маруша, счастье мое!

Он взял на руки сына, пошел с ним по комнате, приговаривая:

Ах ты большевичонок мой подпольный. С пеленок — участник борьбы, маскировочка мамина.

Сын издал какие-то звуки.

— Маруша, смотри, понимает!

Довольная жена припала к плечу мужа, и оба засмеялись.

Пришли его сыновья от первого брака.

— Папа! А мы с Витей четыре листовочки подбросили, — бодро доложил Леон.

Отец погладил их по головкам.

— Молодцы. Только вы осторожней, как я учил.

Утром город охватило волнение, пошли разговоры о неуловимом комитете. Во вражеских канцеляриях поднялся переполох.

В БОРЬБЕ С КОНТРРАЗВЕДКОЙ

Докладывая Торнхиллу об аресте Бечина, начальник военного контроля Рындин рассчитывал на благодарность, но получил упрек: большевики в городе совсем распустились. Рындин попытался было объяснить, что митинг проводили меньшевики, то есть социалисты западного типа, но Торнхилл не стал вдаваться в подробности. Кивнул на кресло, стоявшее напротив. Усаживаясь, Рындин поежился под злым взглядом своего начальника. С некоторых пор Рындин стал разочаровываться в Интеллидженс сервис, перед которой ранее преклонялся, считая ее умнейшей контрразведкой мира.

— Записывайте! — высокомерно произнес Торнхилл и затянулся сигарой. — Ваши неотложные задачи: во- первых, произвести обыски в профсоюзах. — Сделав паузу, подчеркнул: — Немедленно! Во-вторых, еще раз профильтровать все городские учреждения, включая и возглавляемый вами военный контроль. — При последних словах Рындин настороженно взглянул на полковника: что это — недоверие? Но Торнхилл не давал времени на размышления. — В-третьих, встряхнуть агентурную сеть, за бездеятельность денег не платить. В-четвертых... Впрочем, далее можно не записывать. — Поглядел прямо в глаза смущенному Рындину и спросил: — Почему так мало ловите беглецов из тюрем? Я уже требовал найти, куда ведут следы.

Рындин заговорил о рабочих домах Соломбалы, Экономии, Исакогорки, где беглецы находят укрытие чуть не в каждом доме, о безбрежном северном лесе с волчьими тропами...

— А вам не приходила мысль, — не дожидаясь конца объяснений, резко спросил Торнхилл, — что первый приют беглецы находят в вашем отделе?

Рындин покраснел от негодования, вызванного столь наглым, как ему показалось, вопросом, но сдержанно ответил:

— Господин полковник, деятельность моего отдела лучше всего видна в тюрьмах, набитых, как вы знаете, до отказа...

Однако эти слова не произвели никакого впечатления на англичанина, который долго разглядывал какую-то бумажку, а потом объявил:

— Вот этот пропуск выдан вашим отделом и оказался у пойманного беглеца.

Полковник передал его Рындину и, пока тот разглядывал пропуск, вынул из стола несколько листовок.

— Убедились?

— Да. Я разберусь, как это могло случ...

И запнулся, увидев в руках англичанина хорошо знакомые ему листовки. Куда повернет полковник? Тот ткнул пальцем в круглую печать, стоявшую на листовках. О ней заходил разговор и раньше. Рындин считает, что эта печать — подделка. Все большевики, занимавшие важные посты, сбежали, опубликовав свое обращение. Более мелкие чины в Архангельске и на периферии давно арестованы. Печать с надписью «Комитет Российской коммунистической партии большевиков» скорее всего сделана с целью увлечь контрразведку в сторону бесплодного поиска.

— Мои ребята установили, — сказал Торнхилл, — что шрифт этой печати находится в типографии русского штаба войск. Потрудитесь установить, кто ее сделал.

Сообщение так ошеломило Рындина, что он не сразу заметил — полковник встал, давая понять, что разговор окончен.