В боях рожденное Знамя

После прорыва обороны и разгрома гитлеровских войск на реке Одер фашистское командование еще не теряло надежды, считало, что, бросив в бой резервы, ему удастся удержать фронт. Оно дополнительно ввело в сражение на Берлинском направлении 15 дивизий, 5 бригад, 7 отдельных полков и несколько батальонов.

Гитлер вещал: «Русские потерпят самое кровавое поражение, какое только вообще может быть». Он требовал от генералов и от офицеров не отступать. Эсэсовские отряды и чрезвычайные полевые суды расстреливали солдат и офицеров, в том числе и раненых, покидавших под огнем свое место. Стремясь поднять боевой дух, солдатам внушали, что скоро они получат новое секретное оружие, которое произведет решающий поворот в войне. Но никакие угрозы, смертные казни не могли остановить отступление фашистских войск.

Неудержимой лавиной двигались по немецкой земле советские войска, разметая фашистские полки и дивизии. Менялись рубежи, города и села, вражеская земля гудела от грохота наших орудий и танков. Берлин был близок.

На пути войск 3-й ударной армии к Берлину лежали сильно укрепленные населенные пункты. За каждый из них, малый или большой, надо было вести жестокий бой. В пороховом дыму, в дикой пляске огня и пыли солдаты героически продвигались вперед во взаимодействии с танками и батареями. Одну из наиболее серьезных преград представляла станция Нойтреббен.

Наступление левого фланга дивизии приостановилось перед ней.

Первая атака 469-го полка не принесла успеха: сильнейший огонь прижал пехоту к земле. Танки, неся потери, тоже остановились, вели огонь из-за укрытий.

Командир полка Мочалов начал перегруппировывать свои силы, готовя повторный удар.

Атака началась. С наблюдательного пункта я смотрел в бинокль на станционное здание, окутанное рваными клочьями дыма, и увидел двадцатилетнего начальника штаба 469-го стрелкового полка майора Володю Тытаря с пистолетом в руке. Он тоже рвался вперед, увлекая за собой солдат…

…Прошло много лет после того боя. Как-то я был дома. Слышу, звонок. Открываю дверь, вижу перед собой незнакомую девушку. Я вначале оторопел, смотрю в недоумении.

— Я сестра Володи Тытаря — Вера, — сказала она.

Долго мы беседовали с ней в тот день. Я рассказал ей, как погиб ее брат. Погиб он на моих глазах перед станцией Нойтреббен. Это случилось в полдень 17 апреля 1945 года. Он пошел с третьим батальоном в атаку в цепи одной из рот. Крикнул:

— Вперед, товарищи, за мной, — и сам вырвался вперед. Бежал посередине улицы, не прижимаясь к домам, и вдруг, словно споткнулся, взмахнул руками и упал на землю…

Вера смахнула слезу. Она долго сидела, уронив на колени руки с зажатым в них маленьким клочком бумаги, видимо, с моим адресом. Тихо произнесла:

— Он всегда был отчаянным.

Это было так. Он не раз ходил в атаку в цепи, рядом с солдатами. Он был бесстрашным человеком. Он и в тот раз, выпросив разрешение у командира полка, перебрался через ручей и с ходу влился в цепь бойцов атакующей роты.

Это было еще на Лубанских болотах. Хорошо помню, как на командном пункте полка подполковника Алексеева появился высокий поджарый капитан. На шее у него висел автомат, гимнастерка в нескольких местах была разорвана. Он доложил, что занял прежний рубеж на насыпи железной дороги, где сейчас и закрепляется.

— Хорошо, Тытарь, — кивнул подполковник Алексеев, — только в следующий раз не лезь в боевые порядки. У тебя своей работы в штабе хватит.

Это был Володя Тытарь. Погиб он, не узнав об Указе Президиума Верховного Совета о присвоении ему звания Героя Советского Союза.

…Нелегко достался нам и небольшой городишко Кунесдорф. Здесь проходил второй, после Одерского, рубеж обороны. Несмотря на то что фашисты ожесточенно сопротивлялись, их сломили, и крепкий опорный пункт гитлеровцев пал.

После взятия Кунесдорфа дивизию вывели во второй эшелон 79-го стрелкового корпуса.

Кончилась атака, и в занятом немецком городке наступила тишина. Вспоминается трогательный эпизод из жизни солдат. На привале пожилой боец достал кисет, неторопливо скрутил самокрутку и, затянувшись крепким махорочным дымом, поглядел в синеватую весеннюю даль.

— Откуда? — спросил сидящий рядом.

— Из Подмосковья.

— И я оттуда. Потом были Сталинград и Курская дуга. Были Калининские леса и Лубанские болота…

— Они начинали шагать отсюда, — затянувшись еще, произнес боец.

— Отсюда.

— И притопали сюда же. Вот и посуди, для чего делать такой путь? Сразу и не ответишь…

Два рядовых солдата рассуждали о происходящем, пытаясь понять его.

Впереди оставался последний бастион — германская столица.