В боях за Молдавию. Книга 3

— Позицию-то вы правильную заняли, а вот окопчики себе нужно глубже вырыть, — сказал он.

Мне в ту пору не было и восемнадцати лет. В роте меня никто не называл по фамилии или по имени. То ли потому, что я был моложе всех в роте, то ли по другим причинам, но меня все называли просто: «молдаванчик». Вот и сейчас командир роты сказал:

— Ну, как твои дела, молдаванчик? — И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Не горюй, скоро всю Молдавию освободим с тобой. Хороша, прекрасна молдавская земля. Вот хотя бы Кицканы. Это целое царство садов. От самой своей Татарии такого нигде не встречал. А Днестр — просто красавец! Вот прогоним фашистов, да что прогоним — добьем в их собственной берлоге, а после войны останусь жить в твоей Молдавии. Добро, молдаванчик?!

Потом, обращаясь ко всем, он строго приказал:

— Окопы надо углубить!

И ушел к другим пулеметным расчетам, а мы начали старательно углублять свои окопы и вспоминать различные истории довоенных лет.

Подносчик патронов ефрейтор Степан Кукуруза рассказывал, что у них на Украине тоже есть сады возле хат, особенно вишневые. Правда, не такие массивы, как в Молдавии. Потом в разговор включились остальные номера расчета, и время шло незаметно. Перед самым рассветом все устали и немного притихли. И только тогда заметили, что вокруг царит такая тишина, будто ничто не напоминало о войне. Даже птицы в лесу и те приумолкли. (А стояли мы тогда в Кицканском лесу.)

— Тишина какая! — подумал вслух рядовой Иван Очеретянный.

— Затишье перед бурей, — ответил ему сержант Николай Колбаскин.

Короткая августовская ночь прошла, настало утро. Завтрак был выдан раньше установленного фронтовым распорядком времени. Завтракали всем взводом под вековым дубом. А пока завтракали, командиры были вызваны в штаб полка.

Из штаба они вернулись, держа обращение Военного Совета 3-го Украинского фронта о начале наступления. Командир взвода зачитал его нам, а командир роты объяснил, какое значение имеет предстоящее наступление наших войск, и поставил задачу не только каждому расчету, но и каждому бойцу.

Потом ротный отдал боевой приказ: «Первому пулеметному взводу обеспечить огнем продвижение второй стрелковой роты, уничтожить огневые точки противника, а также его живую силу».

Только заняли мы места у пулеметов, как из-за нашей спины началась трескотня. Это 82-миллиметровые минометы начали артподготовку. Потом включились и остальные виды артиллерии, заработали «катюши», а сверху неслась эскадрилья за эскадрильей — советская авиация — уничтожать дальнобойную артиллерию врага, которая обстреливала скопление наших войск в Кицканском лесу.

Через несколько минут перед нами поднялся сплошной вал из дыма и земли. С утра день был солнечный, прекрасный, а уже после 10–15 минут артподготовки черная, грозная туча, поднимавшаяся с земли, закрыла солнце, и оно виднелось, как при затмении.

Артиллерийская канонада продолжалась. Немцы по ходам сообщения отошли во вторую, заранее подготовленную для укрытия людей траншею. Эту тактику они выработали на горьком опыте под огнем советской артиллерии. Тактика нехитрая: когда огонь нашей артиллерии будет перенесен в глубь их обороны, то гитлеровцы, выйдя из укрытия, возвратятся в первую траншею и откроют пулеметно-автоматный огонь, препятствующий нашей пехоте продвигаться вперед. Но тактика их была разгадана. После 55-минутной артиллерийской обработки переднего края немецкой обороны нашими артиллеристами был произведен 15-минутный ложный перенос огня в глубину вражеской обороны — на вторую и третью позиции. Немцы поспешили занять свои места, изготовившись к отражению атаки советской пехоты. Но через определенный промежуток времени наша артиллерия нанесла еще несколько огневых ударов по переднему краю фашистов.

После такой мощной артиллерийской подготовки немцы были окончательно подавлены и серьезного, организованного сопротивления уже не могли оказать. И все же кое-где сохранились их доты и дзоты, в том числе у железнодорожной насыпи и на господствующих высотах в районе сел Хаджимус и Киркаешты.

Особенно яростное сопротивление фашисты оказали на участке второй стрелковой роты, которую наш расчет поддерживал огнем станкового пулемета.

Точно в установленное время, когда огонь советской артиллерии был перенесен полностью в глубь немецкой обороны, подразделения нашего полка пошли в наступление.

— Вперед за Родину! — скомандовал командир роты лейтенант Исангильдин. — Смерть немецким оккупантам!

Нейтральной полосой на нашем участке являлся пруд шириной до пятидесяти метров и до полутора метров глубиной. С нашей стороны до самого пруда местность была заросшая травой и камышом, и мы продвинулись скрытно. Сторона противника была открытой. И как только мы вышли к пруду и начали переправляться вброд, вода закипела, забурлила, словно начал хлестать проливной дождь. Это немцы, оставшиеся после нашей артиллерийской подготовки, открыли огонь из всех видов оружия. Стреляли по нашей пехоте даже из зенитных пулеметов.