В боях за Молдавию. Книга 6

После моей правки эти материалы вместе с принятой по радио сводкой Совинформбюро, макетом номера передаются нашему метранпажу и начальнику типографии Ивану Черкасову. На хозяйстве остается Михаил Жуков. Я отправляюсь к начальнику политотдела.

Подполковник Сорокин, выслушав, как устроилась редакция, посочувствовал нашей маяте. В накинутой на плечи шинели поежился, хотя в комнате жарко натоплено, прошелся по комнате, устало произнес:

— Совсем расхворался. А о редакции думали с комдивом. Есть одна зацепка поставить вас на колеса.

Умолчав, в чем эта «зацепка», расспросил, что даем в газету. Узнав, что собираюсь на плацдарм, Петр Иванович одобрил мое намерение:

— Туда и Макеев направился. Вместе и разберетесь, что и как там, на плацдарме, — закончил он, отпуская меня.

С помощником начальника политотдела по комсомолу Александром Макеевым у меня приятельские отношения. Установились после первой встречи за Днепром. С неисчезающей смешинкой в золотистых зрачках он, протянув руку, сказал:

— Если что надо для газеты, запросто обращайся к Макееву. Он, то бишь я, все знает.

Макеев действительно обладал исключительной памятью на фамилии и имена. Мы этим пользовались, уточняя торопливо написанные заметки наших военкоров.

На следующий день, сразу после завтрака, мы отправились. Хотя, по заверению Макеева, дорога проторена, я настоял на выезде с запасом времёни. Путь предстоял неблизкий и колготной: через затопленные плавни, затем лесом по острову на КП дйвизии, отсюда через Днестр. К тому же река простреливается противником.

Маршрут этот мы оба хорошо уяснили в оперативном отделе штаба, но когда сели в плоскодонку и углубились в камыши, поняли, что без нашего перевозчика вряд ли сумели бы здесь сориентироваться. Столь извилистый путь, как нам разъяснили', был определен в целях маскировки для светлого времени. Ночью переправа шла по открытой воде напрямую. В общем, пока петляли в плавнях, солнце перевалило за полдень. Выскочили на берег, от которого тропа вела на КП дивизии.

— Отдыхай, дядя Паша! — махнул рукой перевозчику Макеев.

Александр пришел в армию с началом войны. Службу усвоил, но «гражданская закваска» еще сидела в его «кровях», о чем при случае всегда упоминал. Комсомольцев называл «комсомолятами», солдат и сержантов постарше, с которыми был в приятельских отношениях, «дядями». Нашего перевозчика «дядю Пашу»— сапера Павла Ивановича Гришина — знал еще с дней формирования дивизии в Сызрани. Офицеров, которых Макеев выделял, величал «стариками». И никто за это на него не сетовал. К нему тоже обращались подчас запросто: «комсомол».

Пока шли по лесу, развлекал меня случаями из своей фронтовой жизни.

За «байками», которые Макеев умел преподнести, не заметили, как потеряли тропу, которая должна была нас вывести на КП дивизии.

— Что делать будем? — встревожился я.

— Айн момент, — нисколько не смутившись, отвечает Макеев. Достает трофейный компас и определяет — Шагаем на зюйд-вест.

Проходит час-другой, в лесу стало темнеть, пошел дождь. Макеев спрятал компас и признал, что «малость заблукали». На счастье, я споткнулся и, очутившись на четвереньках, обнаружил телефонный кабель, который и вывел нас к узлу связи, откуда перешли на КП.

Заходим в блиндаж командира дивизии. Представляюсь сидящему у стола, сколоченного из досок, полковнику Фомиченко. С ним я уже виделся, но на бегу. Разговориться не пришлось. Савва Максимович прошел чуть ли не все ступеньки — от взводного до комдива. Хорошо знал военное дело. Был смел в решениях. Если надо, дойдет до переднего края в обороне, сам возьмет лопатку, покажет, каким должен быть окоп, проверит систему заграждений и огня. В наступлении появится на направлении главного удара.

— Спросит по всей строгости, но справедливо, без придирок, — отозвался о нем Макеев. — Для комдива главное, чтобы ты службу знал и в бою не дрейфил. Комсомолят поддерживает во всем.

Мне тоже сразу понравился Савва Максимович. Простое, я бы сказал, крестьянское лицо, какие встречаются часто в Белоруссии, откуда он родом, вместе с тем запоминающееся. И сегодня, обращаясь к фронтовому блокноту, я словно снова вижу его внимательные изучающие глаза и поощряющую к разговору улыбку. Угадывая мои мысли, Савва Максимович сразу «взял быка за рога».

— Машину мы тебе, редактор, добыли. Крытую, с салоном. Фашисты в ней с комфортом раскатывали. И, видать, не малого ранга. Киреев хотел для штаба взять… Но ничего, перетерпит. Редакции нужнее и сподручнее будет за полками поспевать. Еще вопросы1 есть?

«Значит, вот на какую «зацепку» намекал начальник политотдела», — вспомнил я разговор с Сорокиным.

— Есть вопрос, — говорю. — Когда в наступление?

— Значит, и редактор, хотя и не меняет огневых позиций, а интересуется тем же, что и ты, — поворачивается Фомиченко к командующему артиллерией дивизии подполковнику Куницкому, с которым, судя по лежащей на столе карте, уточнял схему артогня. Несколько помолчав, добавил — Хотя такими дотошными и должны быть газетчики. Секрета, впрочем, тут нет. Наступать будем.!

— А срок? — вставляет Макеев.