В боях за Молдавию. Книга 6

Вслед за короткой командой снаряды, посланные из-за Днестра, накрывают лощину. Подключаются батальонные минометы. Видно, как задымил один танк, второй вместе с пехотой поворачивает обратно. Пытаясь уйти от артиллерийского огня, он попадает под пулеметные очереди. Из окопов первой роты выскакивают наши бойцы. В помощь им Алексеев бросает в контратаку свой второй эшелон — третью роту, отсекая выдвинувшееся из-за леска фашистское подкрепление. Весь батальон уже в атаке.

— Нам тоже пора, — бросает Макеев.

Перебегаем в траншею первой роты и, выскочив из нее, догоняем ее бойцов, закрепляющихся на новом рубеже. Третья рота отрезает пути отхода гитлеровцам.

Присоединяемся к пулеметчикам, которые поливают длинными очередями убегающих фашистов. К нам подходит парторг батальона старший лейтенант Усенбеков. Он не намного моложе Алексеева, однако к «старикам» его никак не отнесешь. Смуглое лицо дышит свежестью, черные глаза широко открыты. «Вчерашний десятиклассник», — мелькает мысль.

— Пришибли фрицев, — говорит командир Усенбеков.

Бой совсем затихает. Поднявшееся к зениту солнце приятно пригревает, легкий ветерок шелестит в зазеленевшем кустарнике. В небе пролетает журавлиная пара, по брустверу скачут притихшие было вездесущие воробьи. Выбираем место на обратных к противнику скатах. Немцам не до нас сейчас, но на передовой свои правила. Сворачиваем самокрутки. Довольствуемся «филичевым» табачком, который поставляет нам интендантство. Курить его можно даже некурящим. Солдаты о нем побаску сочинили: «Табачок-филичок, только проку что дымок».

Завожу разговор с Усенбековым — нашим постоянным корреспондентом, о котором столь лестно отозвался комдив. О нем не раз писала дивизионная газета. Только в последних боях у Днепра отважный парторг дважды в критическую минуту первым поднимался в атаку и увлекал за собой бойцов. Когда из строя выбыл комбат, принял командование на себя.

В нашей дивизии Калинур со дня ее формирования. Начинал рядовым в минометной роте, окончил фронтовые курсы младших политруков. Вернулся в свой полк. Вскоре был избран парторгом батальона.

— Говорят, везучий вы, в стольких боях побывали — и ни разу не ранены, — произношу я.

— А раны сердца? — с болью в голосе произносит Усенбеков. — Троих комбатов потерял. О майоре Евсееве, моем боевом крестнике, как в России говорят, всю жизнь печалиться буду.

Пока беседуем с Усенбековым, заявляется Макеев, успевший уже заглянуть в соседний батальон. Приводит с собой комсорга Константина Громова. Подходит заместитель командира батальона по политчасти старший лейтенант Петр Зубков, отлучавшийся в тылы проталкивать на передовую боеприпасы и продукты. Узнав от Алексеева о нашем прибытии, поспешил увидеться. Разговор наш переключается на боевые тревоги и заботы. Я усердно пополняю записную книжку именами тех, кто особенно отличился. Вот несколько строк из тех записей: «Младший сержант Сульдин богатырской силы, как-то на спор поднял десять раз две двухпудовые гири. В этом бою схватился с шестью гитлеровцами. Двух заколол штыком, остальных прикончил прикладом. На рядового Ивана Нечипоренко навалилось пять фашистов. Двух он пристрелил, одного свалил ударом приклада. Еще двоих, пустившихся бежать, догнал пулями.

К нам подходит Алексеев. Прошу его получше сориентировать меня в обстановке после этого боя.

— Можно, — достает свою рабочую карту Модест.

На ней четко обозначено положение наших войск и противника красным и синим карандашами. Алексеев уже успел уточнить в штабе обстановку в районе обороны всего полка. Село Короткое. Отсюда до высоты 179,9 проходит граница нашей и соседней 353-й дивизии. 1608-й полк наступает у этой границы, на правом фланге дивизии, а батальон Алексеева на правом фланге полка. Высота 179,9 — главный узел сопротивления противника. Форсировав Днестр, полк с ходу вышел на дорогу, которая идет от Раскаец на Пуркары.

— Сегодня, отразив контратаку фашистов, мы продвинулись дальше, — поясняет Алексеев, — и находимся на подступах к высоте 179,9. За нее, однако, придется еще повоевать всерьез.

Переношу на свою карту обстановку. Для себя в блокноте помечаю: «Силен Алексеев, вместе с ним Усенбеков и Громов». В моих фронтовых записях их фамилии чаще других встречаются. С днестровского плацдарма не упускал случая, чтобы к ним не завернуть. За бои на Одере и в Берлине все трое были удостоены звания Героя Советского Союза.

Побеседовал еще с командиром первой роты лейтенантом Проциковым, уточнил действия взводов и направился к минометчикам. Их командир старший лейтенант Евгений Терехов пишет стихи. С ямбом и хореем он не совсем в ладу, но зато «сочиняет от души и про своих бойцов». Знакомлюсь, и сразу у нас устанавливаются дружеские отношения, тем более, что запросто убеждаю его не пренебрегать прозой.

К вечеру прощаюсь с Алексеевым и Усенбековым, Макеев остается провести комсомольское собрание.

Без всяких происшествий, можно сказать даже с комфортом, на катере саперного батальона причаливаю у самой Незавертайловки.