В большом чуждом мире

— А то, что ни с кем нельзя разговаривать, пока не вызовут к судье.

— И с тем, кто мне есть принесет?

— Это дело другое. Я тебе пришлю охранника…

— Пришлите его поскорей, сделайте милость…

Чтобы чем-нибудь заняться, Росендо принялся сооружать постель из пончо и одеяла, потом скатал шарик коки и снова подошел к окну. Да, видно отсюда немного. Вдруг он услышал голос, и ему показалось, что с ним заговорили галереи, стены, само пространство.

— Росендо, Росендо Маки…

Хотя голос был тихий, Росендо узнал его и с волнением спросил:

— Хасинто Прието?

— Он самый…

— Все тут сидишь?

— Сижу. Хочешь, я попрошу, чтоб мои и тебе обед носили?

— Спасибо!

— Слушай, если что нужно, я в четвертой,

— Бог тебе отплатит…

— Сказано: разговаривать нельзя. Сейчас еду принесут, — вмешался охранник.

— Спасибо, я тут договорился с доном Хасинто…

— А, ты его знаешь!.. Все вы друг друга знаете…

Охранник принялся объяснять Хасинто, что с новым разговаривать нельзя, а то посадят в карцер.

И Росендо почувствовал, что проваливается в пустоту. Как всем узникам, не верящим в справедливость, ему оставалось одно: считать дни.

Газета «Ла Патриа» писала на первой странице: «В префектуру сообщили по телеграфу, что пойман известный смутьян и вожак индейцев Росендо Маки. Силам жандармерии, после долгой погони, удалось захватить его без пролития крови, что показывает, с какой осторожностью и с каким умом решают власти проблемы умиротворения индейцев. Как помнят наши читатели, Маки возглавлял беззаконное движение, послужившее причиной гибели известного своим бескорыстием дона Роке Иньигеса и неоднократно нарушавшее мир и порядок.

Хотя поимка смутьяна по праву может быть названа победой властей, она не принесет плодов, пока не наказаны прочие мятежники и подстрекатели. Мы настаиваем на том, что нужно послать войска, которые вместе с жандармерией освободили бы процветающий край от разбоя и действий подрывных элементов. Это необходимо как для развития страны, так и для спокойствия граждан».

Росендо Маки узнал, что такое тюремные стены. Наутро, открыв глаза, он увидел, что лежит почти на голом полу, и ощутил себя настоящим узником. Вот четыре грязные стены; вот вонючий, затоптанный пол; вот неумолимая дверь; вот зарешеченное окно, едва пропускающее свет. Росендо потрогал стену. Она была прочней, чем казалось, особенно под его ослабевшей рукой. Все узники, даже самые преступные, видят в стене символ человеческой жестокости. Росендо не был виновным, и стена стала для него просто отрицанием жизни. Самый последний зверь или червяк может ходить или хоть ползать, а человек, превозносящийся над ними, погребает себе подобного в мрачной норе. Росендо знал вольную жизнь под солнцем, на просторе, среди гор и долин, а здесь была стена. Что же такое право? Что такое закон? Он никогда не верил в законы, ибо видел обман и несправедливость, кражи, штрафы, поборы. А нынче он всем своим существом ощущал, что закон добрался и до него, до сути его жизни. Росендо не мог это выразить словами, но человек олицетворял для него всю гармонию бытия. Зачем же мучить человека? Зачем осквернять глину, складывая из нее стены узилища? А стена — молчаливая, неподвижная, в белых известковых пятнах. За нее не шагнешь. Самый последний зверь гуляет на воле, самый последний куст пускает в землю корни, а узник пьет мрак и гниет на грязном полу. Перед ним стена. Где же справедливость? Ведь Росендо ни в чем не виновен! За что его заточили сюда?

Узнал он и одиночество. Два дня кряду Росендо видел лишь жандарма, выводившего его оправиться и приносившего еду. Он слышал голоса, а ночью — даже пение, кого-то проводили мимо, и все это складывалось в новое, непривычное бытие. Хасинто перевели в дальнюю камеру, и Росендо остался совсем один.