В большом чуждом мире

Когда Дикарь расспрашивал о нем в Туко, рабочие отвечали: «Рука у него твердая, но он всегда поступает по правде», — и все любили его, потому что для бедняка главное — справедливость, хотя бы и суровая. Скоро Дикарь заметил, что дон Теодоро распоряжается не только в Туко. Его слушаются в городе и во всей провинции. Кто мог поспорить с ним? Он был молод и влиятелен, прочно держал все в руках. Дикарь гордился своим хозяином и, подобно многим, готов был ради пего на смерть. Когда кто-нибудь из властей в Кахабамбе — супрефект или судья — совершал несправедливость, народ шел просить у дона Теодора защиты, и он брал злоупотребившего властью человека, сажал па осла и под музыку вывозил за город. Изгнанный уже не возвращался. Дон Теодоро объяснял: «Если мы пожалуемся в столицу, па нас не обратят внимания. В Лиме плюют па провинцию и посылают нам бог знает кого. Значит, и нам остается наплевать на них». Проходили годы, Дикарь вел себя примерно, и дон Теодоро оказывал ему покровительство. Никто не осмелился бы арестовать его в Туко или в доме хозяина. Но все на свете рано пли поздно становится известным, и, вызвав его однажды, дон Теодоро сказал: «Узнал я о некоторых твоих прежних подвигах. Рассказывая мне свою жизнь, ты осмотрительно скрыл их. Надо бы тебя выгнать. Но я знаю: ты не обманывал меня и при первой возможности действительно хотел исправиться… В общем, я тебя прощаю». — «Так оно и есть, хозяин, именно в этом все дело», — взволнованно сказал Дикарь. Проходили годы… Дикарь привязался к дону Теодоро, и немало случилось с ними за это время. Однажды в феврале река Копдебамба разлилась на пол-лиги, а там, где был брод, — на лигу и более. Переходить брод хозяин умел, но Дикарь переходил еще лучше, особенно почыо. Дело было в субботу, в канун имении сеньоры Элены. Дон Теодоро завозился с делами, потому что подошел двухнедельный расчет и надо было оплатить счета и выдать деньги пеонам. Когда он все закончил, уже стемнело, и неверная лупа, похожая на желтый ломтик апельсина, силилась осветить землю, выплывая из-за туч, тяжко нависавших в зимнем небе. «Пошли, Дикарь, — сказал хозяин, — посмотрим, какие мы мужчины». — «Пошли, хозяин», — отвечал Дикарь. Оседлали лучших коней. По дороге к реке, которая была в двух лигах, дон Теодоро радовался: «В такую погоду Элена ждет меня лишь завтра. А мы ее удивим — явимся к именинам». Чтобы не поддаваться унынию, Дикарь согласился, однако про себя подумал, что они еще не подъехали к реке, а уже то и дело попадают в глубокую воду. Добравшись до реки, они обнаружили, что подмытый стремниной берег стал глубоким обрывом. Тогда в поисках брода они поехали вверх по течению. Но брода не было, и везде казалось очень глубоко. Наконец берег стал пологим, и они вошли в воду. Более опытный Дикарь двигался впереди. Копыта тонули в иле, дно уходило. Вдруг они попали в большую промоину, и лошади по грудь опустились в бурлящую воду. «А здесь глубоко, Дикарь!» — «Глубоко, хозяин!» Однако о возвращении не было сказано ни слова. Рассекая грудью стремительный поток, кони шли вперед, потому что если в глубокой воде повернуть лошадь, она может поскользнуться, и ее легко унесет. Нет ничего хуже, чем слабый, пугливый конь, рано или поздно его непременно собьет. Черная, журчащая вода то зыбилась, то успокаивалась. Путник, склонный к головокружениям, должен смотреть в небо или вдаль, пока другой, более опытный, ведет в поводу его лошадь. Иначе все поплывет у него перед глазами, начнется рвота и он свалится с седла на середине реки. Наши путники были люди крепкие, они смело смотрели на воду, на ее яростный поток.

Всякая видимость может быть обманчива, так и с рекой. Где всего стремительнее течение и выше волны, там порою меньше глубина и легче пройти, а волны — потому что крутые камни близко. А в спокойном месте, где вода тихая, там самая глубина. Зимой Копдебамба разбухает и все вокруг заливает водою, а в низовье она угрожающе ветвится на протоки, извивы, рукава, изобилующие ямами и омутами. То конь ступает по щиколотку в воде, то — глядишь — уйдет с головой и всадник. Опасно переходить реку в это время. Здесь нужен верный копь, опытный глаз и твердый дух.