В большом чуждом мире

Вот всадники пересекли стремнину и выбрались на более мелкое место. Вода доходила теперь лишь до стремян. По всей ширине реки, отовсюду, куда достигал взгляд, слышался ровный и непрестанный ропот, словно кто-то укорял их или предостерегал. Луна немножко рассветилась, и Дикарь увидел брод. Вода там была неглубокая, и всадники направились вниз, чтобы обогнуть рукава и заводи, видневшиеся впереди. Они долго ехали вдоль стены нанесенных рекою камней, потом повернули, воды снова прибавилось, и кони высоко подняли морды, чтобы не захлебнуться. Ноги у всадников промокли, холодная вода щипала тело. «Эй, не спотыкайся!»— кричали люди измученным коням, и те шли осторожней, нащупывая дно и боязливо фыркая. Порой река вздымалась, вспухала, росла, — по-видимому, где-то шел дождь. Если течением понесет бревна, гибели не миновать. «Ровней, ровней держись!» — хрипло кричали всадники во тьме. Снова стало мельче. Так они шли, то вверх, то вниз по течению, огибали самые опасные места пли брали их приступом, если обогнуть не удавалось. Они перешли уже половину реки, когда поняли, что здесь всего опаснее, ибо высокие отмели из песка и камней то и дело сменялись глубокими ямами. Луна снова едва светила из-за рваных облаков, и видно было плохо. Дикарь ехал вдоль отмели, вглядываясь в воду, и вдруг его резко тряхнуло — песок ополз, и конь вместе с всадником погрузился в реку. Лошадь забила ногами, пытаясь поплыть; чтоб ей было легче, Дикарь отпустил поводья, и обоих понесло течением. Хозяин ехал вслед за Дикарем и вдруг увидел, что теперь придется справляться одному. Когда Дикарь и его конь исчезли, он стал звать и кричать: «Дикарь, Дика-а-арь!» — думая, что тот выплывет ниже, но ему отвечал лишь рокот усилившихся волн. Хозяин умел и сам переходить реки и повернул выше по течению, держась поближе к середине, чтобы под ним не оползла отмель. Конь его был неспокоен и то и дело норовил свернуть туда, где исчез вожатый. Повыше течение стало мягче и русло шире; а там, где накрыло водой Дикаря, было очень узко и поток набирал силу. Дои Теодоро увидел это, когда выглянула луна. Река не так страшна при лунном свете: она становится яснее и волны не такие черные. Одинокий всадник медленно и осторожно въехал в опасное место. Смелый конь сопел, пугался, и приходилось поминутно натягивать узду, чтобы он не оступился и не упал в яму. Внезапно — так всегда бывает, когда переходишь реку, — они очутились на берегу, оставалось миновать лишь узкую полосу мелкой, сверкающей воды. Конь миновал ее. И что же тогда сделал хозяин? Дикарь никогда об этом не забывал и очень гордился. Хозяин поскакал вдоль берега, вниз по течению, громко крича: «Дикарь, Дика-арь!» Земля тут была ровная, горы начинались подальше, и крик его замирал без эха, лишь темная река непрестанно рокотала в ответ. Дон Теодоро вынул спички, которые предусмотрительно положил в самый верхний карман, разложил костер, высушил одежду, подседельник и дал отдохнуть коню. А едва рассвело, оседлал его снова и снова двинулся к устью, громко крича и не теряя надежды. Ответа все не было, и он подумал: «Хоть бы труп найти и похоронить!» И представьте себе — вспоминая о разбойнике, он плакал. Разбойник же, оказавшись в воде, схватился за шею коня и почувствовал, что дна под ним нет: плыть коню было легко, но он боялся и не давал управлять собою. Дикарь тянул его в сторону, пытаясь вывести из бурной стремнины, но конь плыл по течению, по самой середине реки, не помышляя о том, что его может сбить поток. Дикарь приказывал ему, но он не слушался и плыл как одержимый. Их отнесло далеко вниз. Снова выглянула лупа, и Дикарь понадеялся, что конь увидит деревья и свернет к ним. Но тот ничего не видел, он словно взбесился. Дикарь подумывал о том, не сбросить ли пончо, не спрыгнуть ли в воду и не поплыть ли, но не решался: «Коня еще не стоит бросать, он еще ничего…» А их все несло вниз, и конь уже еле плыл. Вдруг река круто повернула влево, и вся масса воды ударила в правый берег. Туда и вынесло Дикаря с конем, словно два бревна. Когда тонешь, спасение всегда неожиданно. Дикарь соскочил на землю, держа поводья, а конь, повинуясь ему, нерешительно и боязливо остановился. «Снова ты убежал от смерти!» — подумал Дикарь, сел на камень и, пока конь приходил в себя, стал размышлять о хозяине. Может, он утонул, труп выплывет подальше, а он его не увидит в черной воде. Впрочем, коня не заметить трудно. А может, именно конь и выбрался на берег или оба невредимы и хозяин двинулся дальше, решив, что Дикарь утонул. Рассвело; никого не было видно, лишь вода да редкие деревья вдоль берега. Немного пониже был омут, и его, Дикаря, непременно бы туда затянуло. Да, вот она, судьба… Дикарь все думал о том, где же хозяин. Что с ним? Что же с ним случилось? Он стал медленно поправлять седло и вдруг услышал: «Э-эй! Э-эй!» Вскоре голос приблизился, возник совсем рядом — это был его голос! И тут же дон Теодоро появился на том берегу. Тогда закричал и Дикарь, хозяин его увидел, они замахали друг другу шляпами и пошли вдоль реки, туда, где она сворачивала вправо и где был хороший брод. Были тут и глубокие места, по днем — другое дело, идти нетрудно. Дикарь пересек реку верхом на приободрившемся коне. Они с хозяином сошлись, рассказали о своих бедах, подкрепились сладкими плодами сапоте, росшими там, и вместе двинулись дальше. Позади осталась черная, мутная, широкая река, коварные воды которой скрывали от добрых людей страшные пучины. Но они одолели ее мужественно и ловко; страдание и радость еще больше сблизили их…