В Большом театре и Метрополитен-опера. Годы жизни в Москве и Нью-Йорке.

Выйдя из музея, я стал спускаться по дороге, на которой произошло несчастье – она шла вниз под железнодорожный мост. Направо на пригорке был небольшой заборчик, отделявший место для парковки автомобилей от площади. Я повстречал там какого-то вполне интеллигентного парня в очках. Он обратился ко мне, как к знакомому: «А ты знаешь, многие критики считают, что стреляли и отсюда?» Я заверил его, что, конечно, знаю. Действительно, вид на площадь отсюда открывался как на стрельбище – самый удобный для стрельбы по медленно движущейся цели. Тем более, что стреляли мастера своего дела. К этому времени погибло 50 свидетелей, которые хотя бы что-то знали, или видели. В общем, место события века производило впечатление.

* * *

Театр Далласа был, скорее всего, подходящим помещением для спектаклей мюзик-холла или бродвэйских шоу.

Теперь в Далласе изумительный концертный зал, первоклассный симфонический оркестр и современный театр. А в 1981-м публика Далласа на фоне предыдущих городов тура показалась не слишком просвещённой, и даже не особенно заинтересованной. Но жизнь меняется. В 1998 году мы были в Далласе с симфоническими концертами – публика была совершенно иной – пришло новое поколение. Большое впечатление произвёл и Музей изобразительных искусств Далласа. В 1981-м всё было иным. Конечно, мы повидались тогда с моим бывшим соучеником Юрием Аншелевичем – концертмейстером группы виолончелей Даллас-Симфони. Это он с женой нашли для меня работу на один семестр в Университете Остина во время забастовки в МЕТ восемь месяцев назад. Я очень ценил и ценю такое дружеское расположение семьи Аншелевича и до сего дня.

После шестинедельного тура было приятно вернуться домой в Нью-Йорк.

Теперь мы проводили своё второе лето в Кэтскильских горах – популярном месте отдыха тысяч ньюйоркцев. И снова мы поражались доступности и удобству сдаваемых на лето дачных бангало – в каждом домике было всё необходимое: холодильник, плита для готовки, душ с туалетом, комфортабельные кровати и освещение. Всё говорило о желании хозяев максимально обеспечить лучшие условия своим жильцам-отдыхающим. Недалеко располагались два исторических отеля – «Грёссингерс» и «Конкорд». В обоих пели в своё время выдающиеся канторы в дни еврейских праздников «Рош Ха Шана» и «Йом Кипур» – Жан Пирс и Ричард Таккер. На этих сценах выступали супер звёзды американской эстрады – Фрэнк Синатра, Сэмми Дэвис, Джуди Гарланд.

Осенью 1982-го года в отеле «Грёссингерс» я впервые услышал в качестве кантора своего друга Мишу Райцина. Об этом событии немного позднее.

8. Новые друзья в Нью-Джерси и МЕТе

Осенью 1981-го открылся наконец и Симфонический оркестр Нью-Джерси Симфони. Так как работы там было не так много, но оркестр давал мне медицинскую страховку на семью, то я начал сезон и там. Первая программа включала Увертюру Верди к опере «Сицилийская вечерня». Мне она запомнилась на всю жизнь после незабываемых гастролей Вилли Ферреро в Москве осенью 1951-го года. Томас Михалак тем не менее сделал её очень интересно – что-то в его интерпретации напоминало Ферреро – прежде всего умение извлекать великолепный тон из своего оркестра. Звук виолончелей, несмотря на то, что виолончелисты были не лучшей частью оркестра, очень напоминал по своей насыщенности игру виолончелистов Госоркестра с Ферреро. Действительно, Михалак всегда был интересен в своих интерпретациях. И оригинален! Это и свидетельствовало о его большом музыкальном таланте – он почти ничего не объяснял, но каким-то чудесным образом оркестр играл превосходно.

Так как мне разрешали пропускать одну репетицию в неделю – а их всего было три – то я мог совмещать полную нагрузку в Метрополитен-опера с двумя-тремя концертами в NJSO. Конечно, это было очень, очень нелегко – количество «сервисов» то есть репетиций, концертов и спектаклей иногда доходило у меня до 11–12, а в некоторые недели и 14-ти! Восемь сезонов – до 1988 года, когда я покинул оркестр Нью-Джерси – я работал без единого воскресенья, так как днём всегда был концерт в Нью-Джерси (matinee). Но я никогда не жалел о том времени. Оно было захватывающе интересным и по причине моего «открытия Америки», и по причине того, что работа в симфоническом оркестре дала мне возможность сыграть там всего Бетховена (все Симфонии, Концерты для ф-но, скрипки, даже играли в концертном исполнении оперу «Фиделио»); всего Брамса, Симфонии Брукнера, сочинения Рихарда Штрауса, Симфонии Чайковского, Рахманинова (всё, написанное им для симфонического оркестра, включая все фортепианные Концерты и «Рапсодию на тему Паганини»). Кроме того с оркестром выступали такие суперзвезды, как Натан Мильштейн и Айзик Стерн.

Судьба подарила мне знакомство с одним из старейших участников оркестра – альтистом Хилбертом Сербиным. Он был в возрасте моего отца, тоже 1905-го года рождения. Мы с ним сдружились за время наших репетиций и поездок по городам «Садового Штата» – Нью-Джерси называют также «Garden State».