В Большом театре и Метрополитен-опера. Годы жизни в Москве и Нью-Йорке.

По дороге, хотя у меня и была карта, всё же пришлось несколько раз спрашивать прохожих о нашем направлении. Мой приятель был очень недоволен тем, что я спрашивал по-немецки. «По-русски говори им! По-русски! Чего тут церемониться?!». Он пришёл в довольно сильное возбуждение. Я ему мягко ответил, что все прохожие не обязаны знать русский, а немецкий – второй обиходный язык как здесь, так и в Венгрии. Он явно жалел, что пошёл со мной, хотя пребывание в трактире было очень приятным – кухня «У Калиха» была можно сказать уникальной, а мой коллега был поклонником не только пива, но и водки, что в изобилии было представлено в этом замечательном кафе-ресторане. Он был талантливым виолончелистом и братом дирижёра, с которым я ещё в студенческие годы выступал в качестве солиста с оркестром. Поэтому он так никому и не рассказывал о моём «подобострастном» поведении в отношении местных жителей.

Закончились наши пражские дни. Мы сели в автобусы и начали свой путь в известной степени другую страну – в Моравию, в город Брно.

* * *

Вот где мы познали всю силу злобы и ненависти ко всем советским, кем бы они ни были! После почти пятичасового пути на автобусах – (всего двести с небольшим километров, но по однополосной дороге), мы остановились у новой современной гостиницы. Когда мы вошли в свои номера, мы поняли, что тут людям с проблемами сердца или дыхательных путей долго не выдержать. В комнатах стояла невообразимая жара, хотя дневная температура не превышала нормальной – 22–23 градусов по Цельсию. Рамы окон не открывались за исключением очень узкой части окна. Наши окна все выходили на юг – солнце было гарантировано на весь день, а кондиционерная система, уже существовавшая тогда, была отключена! Несмотря на все усилия нашей администрации, любезные хозяева говорили что-то невнятное о ремонте. И включили они кондиционерную систему через четыре дня – за час до нашего отъезда! В «назидание» всем.

В Праге такого быть просто не могло, а тут совершенно спокойно дирекция гостиницы намеренно создала условия совершенно невыносимые. Мы с наслаждением проводили большую часть дня вне отеля. Город Брно знаменит своей старой крепостью Шпильберг. В ней находилась старинная тюрьма – властители любили держать своих заключённых поближе, чтобы они всегда были под рукой. Тюрьма, как мы слышали, весьма пригодилась нацистам во время войны. После войны она не функционировала. Зато в Шпильберге был прекрасный старинный ресторан. И тут мы как бы попали снова в другую страну – официанты были примером вежливости, такта и предупредительности.

Я совершенно не помню, как публика принимала наши четыре спектакля в Брно. Если не изменяет память – театр там был небольшим, и я, кажется, не играл два спектакля, так как наш полный состав струнной группы там просто не умещался. Покидали мы Брно с большой радостью. Последним городом в нашем туре была Братислава. Снова погрузились в наши пять «Икарусов» со своим багажом и снова ехали очень медленно по однополосному шоссе, довольно забитому вблизи даже небольших городов. Ещё в дороге наш заведующий оркестром сказал мне, что руководитель поездки В.А Бони забыл сообщить о том, что мне, виолончелисту Ю. Лоевскому (концертмейстеру группы виолончелей) и ещё трём певцам, надлежит немедленно по прибытии в Братиславу ехать на концерт в город Трнаву – примерно в пятидесяти километрах от Братиславы.

В этот день мы не обедали, где-то перекусили в придорожном пивном баре, устали неимоверно, и тут такой сюрприз! Я только и мог сказать: «Надеюсь, ты не ожидаешь, что я буду стоять в очереди за номером в гостинице? Дай мне ключ сам, сразу по прибытии. Иначе ничего не получится». Но ведь и правда – приезжают одновременно более двухсот человек, и на размещение их требуется время. Мы приехали где-то около шести вечера в гостиницу «Карлтон» – в прошлом отель класса люкс. До войны «Риц-Карлтон» были самыми фешенебельными отелями мира. Теперь гостиница очень состарилась, обветшала и можно было только догадываться о её былой роскоши и величии. Правда, тут было не до того – нужно было придти в свой номер, срочно переодеться, взять скрипку, ноты, и ехать на концерт. Новая «Татра» взяла на борт шесть человек, и мы отправились в путь. Шофёр неимоверно быстро гнал свою машину. Иногда это было неприятно – любое препятствие на дороге могло плохо кончиться – скорость была под сто пятьдесят километров в час. Хотя шоссе было лучше и довольно широким, но всё же такое лихачество было несколько чересчур рискованным.

Концерт наш прошёл очень успешно. Оказалось, что был запланирован сольный концерт Игоря Ойстраха, но по неизвестным причинам он не приехал, и вместо него нас привезли в это вечер для выступления в местном театре. Всё было очень мило. Но все мы были голодны, а после концерта хозяева предложили нам неограниченное количество пива с крохотными бутербродами с сыром. Нас действительно сердечно поблагодарили за концерт и мы снова погрузились в ту же «Татру», но ехали ночью значительно медленнее – не больше 80 километров в час.