В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ)

Нотт стоял дурак дураком, кусал губы и не знал, плакать ему или смеяться. «Прелесть» веками пылилась в донжоне, а потом маленький Магнус набрёл на него во время какой-то вылазки в старую башню. Он упросил отца забрать это кресло в дом, и с тех пор оно верно служило своему хозяину – становилось то палубой пиратского корабля, то несокрушимым бастионом осаждённой крепости, а то и превращалось в ужасную негорючую темницу, из которой непременно следовало выбраться на страх многочисленным врагам отважного рыцаря-мага сэра Магнуса Пламенного.

Попозже кресло вновь стало креслом, но менять его ни на какое другое Нотт не желал, несмотря на вечно отбитый локоть, содранную спину и отсиженную задницу.

И лишь однажды во взрослой жизни Нотта старый трон сменил своё предназначение – когда Магнус остался вдовцом с двухмесячным младенцем на руках.

Едва не тронувшись умом от горя и тоски, первые полгода после смерти жены он почти не спускал маленького Тео с рук. Магнус не доверял домовикам, стоял над душой у кормилиц, а на ночь укладывал сына спать рядом с собой. К тому же, стояли такие времена, что самым безопасным местом в Британии были объятия лорда-дракона. Верное же кресло превратилось в пеленальный столик, удобный и устойчивый.

Рассказывать об этом леди Малфой Нотт постеснялся, а потому только усмехнулся:

– Эта рухлядь досталась мне от чрезвычайно запасливых предков, миледи.

– Никакая это не рухлядь, – Нарцисса провела рукой по подлокотнику. – Чувствую себя прекрасной королевой Гвиниверой, – Она горделиво выпрямилась и царственно простёрла руку: – Мой верный Ланселот! Какой подвиг вы готовы совершить во имя прекрасной дамы?

Нотт перестал улыбаться, легко опустился на одно колено и поцеловал протянутую руку:

– Любой, моя королева.

Нарцисса на мгновение замерла, а потом погладила Магнуса по щеке. Нотт встал на оба колена и привлек её к себе.

Поцелуй ещё длился, когда за спиной у Магнуса раздался громкий хлопок аппарации. Нотт вскочил, выдернул Нарциссу из кресла, с силой толкнул её в сторону камина, обернулся, наставив палочку на незваного визитёра и потрясённо охнул. За спиной закричала Нарцисса.

На полу, скорчившись, неподвижно лежал Люциус в залитой кровью магловской одежде.

====== Глава 35 ======

В гриффиндорской башне всегда было очень шумно, и Лонгботтом уже давно отчаялся отыскать в красно-золотых покоях хоть один тихий уголок, чтобы спокойно готовиться к занятиям. За полгода Невилл так и не привык к перманентному бедламу, царящему в общей гостиной и спальне первого курса, а в спальни девчонок и старшекурсников ему хода не было.

Вот и сегодня, хочешь не хочешь, а им с Гермионой пришлось устраиваться рядом с камином, где по гриффиндорским меркам стояла практически мёртвая тишина – Лаванда Браун «с выражением» читала вслух модный любовный роман.

Окружившие чтицу младшекурсницы вздыхали, охали и взвизгивали на особо душещипательных моментах. Время от времени Лаванда брала передышку, и тогда девочки принимались обсуждать нелёгкую судьбу главной героини. При этом они несли такую чушь, что любимый внук Стальной Августы только головой тряс, моля Годрика о частичной потере памяти.

Гермиона тоже выразительно закатывала глаза, закрывала уши ладошками, но замечаний не делала – Браун и её компания дружно невзлюбили «учёную бобриху» и никогда не скупились на обидные насмешки.

– Говорила тебе, надо в библиотеку идти, – прошептала Гермиона и поморщилась – Лаванда, трагически завывая, декламировала любовные стихи, сочинённые в честь героини романа очередным поклонником.

– В библиотеку уже пошли Поттер с Малфоем и Забини, – буркнул Невилл. – Уизли в такой компании и сам заниматься не сможет, и нам не даст. Будет бухтеть до ужина.

– Сейчас он тоже не занимается, а в плюй-камни играет, – не сдавалась Гермиона. – Пойдём в библиотеку, не могу я это слушать.

– И жизнь её раскололась пополам! – громко воскликнула Браун под умилённые охи слушательниц и с мечтательной поволокой в глазах уставилась в потолок гостиной.

– Пополам и вдребезги, – простонал Невилл. – Ладно, пойдём. Как, во имя Мерлина, жизнь может расколоться? Мне всегда казалось, что она течёт непрерывно.

– Это расхожее выражение, – пояснила Гермиона, завинчивая крышечку чернильницы, – обозначающее резкую перемену образа или качества жизни после какого-либо события.

– Всё равно бред, – упрямо сказал Невилл. – Колоть можно дрова или орехи. А жизнь надо прожить. По возможности подальше от таких идиоток, как Браун.

Они, крадучись, прошмыгнули мимо игроков в плюй-камни. Могли и не красться, Рональд не заметил бы даже пришествия Основателей – красный и встрёпанный, он азартно орал, подбадривая Симуса Финнигана.